Бертрис Смолл » Исторические любовные романы » «Ворон»

- Да, мне бы хотелось принять ванну и провести спокойный вечер в наших покоях, - согласилась Уинн. - Чтобы нам принесли сюда еду и мы бы уютно устроились перед камином. Потом отпустить слуг, они нам не нужны. Я сама буду прислуживать тебе, мой господин.

    Предусмотрительная Меган, как всегда, приготовила для хозяйки ванну. Она расплела ей косу, расчесала, а потом, свернув пряди кольцом, заколола их наверху головы золотыми шпильками. Помогла ей раздеться и залезть в большую дубовую ванну. А потом, к ее удивлению, была на весь вечер отпущена своей госпожой.

    - Я вымоюсь сама, - сказала она Меган. - А ты проведи время, сводя с ума Эйниона, как мне кажется, совсем недавно ты это с ним уже проделала. Это самая невинная забава и, думаю, весьма ему приятная, - усмехнулась Уинн. - У него, как правило, свой подход к женщинам.

    - Со мной такое не пройдет, госпожа, - бойко ответила с ухмылкой Меган. - Я не из тех служанок, довольствующихся быстрыми поцелуями, за которыми он привык волочиться. - Она прелестно присела в реверансе. - Если я вам не понадоблюсь, моя госпожа, тогда я пожелаю вам спокойной ночи.

    - Ну беги, - улыбаясь сказала Уинн, наблюдая, как Меган буквально вылетела из комнаты. Между Эйнионом и служанкой определенно зарождался роман.

    Она удобно устроилась в большой круглой ванне, мурлыча от удовольствия, когда горячая вода успокаивала ее уставшие плечи и мышцы шеи, которые болели после длительной работы согнувшись. Аромат диких цветов поднимался вместе с паром и наполнял комнату. В камине уютно потрескивал огонь, а за окном завывали зимние ветры и тяжело вздыхали вокруг замка. Уинн прикрыла глаза и расслабилась.

    Внезапно она почувствовала, что не одна.

    - Не хочешь ли присоединиться ко мне, мой господин? - спросила она, даже не утруждая себя открыть глаза.

    - А я не огорчу тебя? - спросил он.

    Теперь Уинн открыла свои зеленые глаза и посмотрела прямо на него. Он стоял перед ней обнаженный и прекрасный как бог. Она никогда не видела взрослого обнаженного мужчину. Вид Мейдока не удивил ее и не напугал. Тело гармонировало с красивым мужественным лицом. Он был строен. Ноги покрыты волосами, тело было гладким, кроме небольшого треугольника густых черных кудрей в паху, обрамляющих его детородный орган.

    Уинн опять перевела взгляд на лицо.

    - Наши предки не видели ничего плохого в близости, Мейдок. Ты мой жених, я твоя невеста. - Она подбадривающе улыбнулась ему. Иди ко мне, вода восхитительная. Возьми щетку, я потру тебе спину.

    - Ты вновь меня удивляешь, дорогая, - сказал Мейдок.

    Уинн рассмеялась.

    - Наша свадьба будет первого мая, мой господин. Я в замке уже три месяца. Хотя я замечаю, как с каждым днем во мне все больше растет желание и я на самом деле полюбила тебя, этого недостаточно. Я должна вспомнить до нашей свадьбы все, что было между нами в прошлой жизни. Ты признался, что когда-то мы были возлюбленными.

    Возможно, если мы вновь станем любовниками, моя память о минувших временах вернется ко мне и мы завершим то, что раньше осталось незаконченным между нами, прежде чем снова соединим наши жизни.

    - Уинн, ты понимаешь, о чем говоришь?

    - Не отказывай мне в этом, Мейдок, - серьезно ответила она. - Тебя огорчит, если я перестану быть девственницей? - Он погрузился в ванну, она потянулась к нему, соблазнительно обвивая руками его шею. - Ты не сердишься на меня, Мейдок? - Маленькие упругие груди прижались к его груди.

    Погиб. Полностью растворился в бездне ее зеленых, как лес, глаз.

    Перед ним мерцал ее ротик, кораллово-розовый, сладкий, словно ягода, и жаждущий поцелуя. Его называли волшебником, и все же это Уинн была волшебницей, с ее невинностью и древними инстинктами, развлекая и околдовывая его до тех пор, пока он не мог больше устоять перед ее чарами. Мейдок знал, что в его власти пробудить у нее в памяти воспоминания их прошлого, которые она подавила в своем сердце и разуме; но сейчас его обуревало одно желание - насладиться с нею любовью. Она продолжала обольщать его. Он чувствовал, как ручка искусительницы, обняв его за шею, влекла его к своему восхитительному, желанному ротику.

    - Я не смогу остановиться, - в отчаянии прошептал он, делая последнюю попытку не потерять рассудок.

    - Я не начинала бы этого, если б ожидала, что ты остановишься, Мейдок, моя любовь, - пробормотала она, покусывая его нижнюю губу - Я не та скромница, которая распаляет мужчин лишь для того, чтобы в решительный момент пойти на попятный. Я - твоя!

    Он сдался со стоном, неистово впившись в нее сильным, почти что грубым поцелуем. Победный гимн звучал в его ушах. Она принадлежала ему!

    Уинн ответила на его страстный поцелуй. Время девичьей скромности давно ушло. Разгоряченная кровь лихорадочно стучала в висках от желания полностью соединиться с этим человеком. Научиться обладать им. С этой стороной их взаимоотношений все было замечательно. Она приоткрыла губы, как он ее учил, и почувствовала, как его язык проскользнул ей в рот и стал играть с ее язычком. Ее гибкий стан прижался к нему, когда их губы слились в безумном и влажном поцелуе.

    Господи! Ему немедленно нужно взять себя в руки, иначе он овладеет ею прямо здесь, в ванне. Она невинна и заслуживает лучшего, чем это, в первый раз близости. Он с трудом оторвался от нее, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы прийти в чувство, прежде чем твердо отстранить ее от себя. Боль в ее глазах поразила Мейдока.

    - Что случилось? - Мольба звучала в ее голосе.

    Он улыбнулся, желая успокоить ее.

    - Нам еще представится случай насладиться любовью в ванне, моя дорогая, но не в этот раз. Сегодня все должно быть для тебя прекрасным. По крайней мере настолько, насколько мне удастся. Это право каждой женщины, когда она лишается невинности, и я не отберу его у тебя. Сейчас потри мне спину, Уинн, а потом мы перейдем в мою спальню, где я постараюсь доставить тебе наслаждение, которое должны испытать все женщины.

    Дрожащими руками Уинн потерла его, промыв потом кусочком мягкой материи. Затем, к ее удивлению, он проделал то же самое.

    - Ты говоришь, что доставишь мне удовольствие, Мейдок, - тихо сказала она, - но мне бы хотелось научиться и тебе доставлять удовольствие.

    - Я научу тебя, моя дорогая, но сегодня, Уинн, я буду господином нашего наслаждения, ибо принести радость тебе, значит, и самому получить ее. Сейчас тебе не понять, но вскоре ты узнаешь, что это так. - Он нежно поцеловал ее, слегка погладив тыльной стороной руки ее подбородок. Затем, выйдя из глубокой дубовой ванны, поднял ее и поставил на теплые камни пола. Достав грубое полотно, Мейдок насухо растер ее.

    - Ты простудишься, - нежно проговорила Уинн и, взяв другой кусок ткани, вытерла его.

    5 Ворон - Мне скоро будет жарко, - пошутил он, опустившись перед ней на колени и продолжая растирать ее.

    Слегка дрожа, Уинн чуть-чуть нагнулась, чтобы высушить его широкие плечи, и задохнулась от изумления, когда Мейдок, положив на ладонь ее небольшую грудь, захватил губами сосок и начал нежно посасывать его.

    - Ох-х-х! - слабо воскликнула она. - Ох-х-х! - раздался еще один сгон, когда принц перенес внимание на другую грудь. Чувства, рожденные его ласками, были восхитительны, но почему-то у нее каждый раз возникали покалывающие ощущения в сокровенном месте между бедрами.

    Мейдок поднялся, обнял ее и крепко прижал к себе. Уинн безбоязненно посмотрела ему в лицо и, протянув руку, погладила его по щеке, пальцем ласково провела по полной нижней губе. Он нежно прикусил этот палец, его темно-синие глаза взяли в плен зеленые глаза Уинн, подзадоривая ее. Она положила щеку ему на плечо, мягко потеревшись об него головой, и Мейдок ответил на ее невысказанные слова. Он наклонился и взял ее на руки. Так они и проследовали в его спальню; он осторожно поставил ее на ноги, затем налил два кубка прекрасного красного вина и отнес их на низенький стол подле кровати.

    Уинн быстро оглядела спальню, в которой еще не была. Большая, просторная комната с большим камином, в котором ярко горел огонь, уютно согревая воздух. Огромная кровать находилась на возвышении.

    На ней лежало темно-синее шелковое покрывало с широкой каймой, расшитой золотом и мелкими драгоценными камнями. За кроватью с потолка до пола висела яркая шпалера, изображающая пурпурные горы; зеленые леса со зверями, сказочными и живущими в природе, птицами, порхающими с дерева на дерево. Окна смотрели на горы, она догадывалась об этом, хотя ночь и непогода скрывали их. В комнате были расставлены красивые резные стулья, столы, сундуки из теплого золотистого дуба. Обстановка, несмотря на всю элегантность, была проста.

    Мейдок взял Уинн за руку и повел к большому ковру из белой овечьей шкуры, который лежал на полу у камина. Он осторожно положил ее. Она встала на колени лицом к нему. Взяв в ладони лицо Уинн, он поцеловал ее в губы, сначала нежно, потом все более страстно. Ее руки, доселе спокойные, сейчас поднялись и начали медленно гладить его грудь, потом крепко обвились вокруг шеи, притягивая его к себе. Затем она откинулась на мягкий ковер.

    Его губы продолжали ласкать Уинн, и он подумал, сколь смела она в своей невинности.

    Чтобы не напугать Уинн, Мейдок постарался не лечь на нее, а, извиваясь, опустился рядом с ней на колени. Взяв в руки одну из ее стройных ножек, он стал целовать изящные пальчики, поигрывая с ними, качая ножку в своих теплых ладонях, нежно поглаживая ее, а потом принялся ласкать вторую. Уинн захихикала от легкой щекотки.

    - Сначала ты терзал пальцы на руках, теперь на ногах, - прошептала она. - Неужели, Мейдок, все мужчины любят так своих дам?

    Вдруг она слегка взвизгнула, потому что его язык начал лизать изгиб ее ступни, и ощущение было чувственным.

    - Умный мужчина, - заметил он, водя носом по се колену, - любит женщину с головы до ног, Уинн. Прискорбно, если женщина не получит всех наслаждений. Она больше, чем просто прибежище для грубого мужского естества. - Сильными теплыми руками он ласкал ее икры.

    Уинн подумала, что это отношение к женщине ей было незнакомо.

    Умелые руки вызывали во всем ее теле восхитительный трепет истинного наслаждения. Это было замечательное открытие. Она вытянулась и замурлыкала от его ласк, потом хихикнула, когда он вновь поцеловал ее круглое колено.

    - Ты безумный, мой господин, - полусмеясь проговорила она.

    Он вновь поцеловал ее, бормоча:

    - Бедные маленькие коленочки. Они говорят мне, что их никто раньше не целовал, но им это нравится. - Потом, к ее величайшему удивлению, он быстро перевернул ее на живот и начал ласкать ягодицы нежными руками, которые мягко погружались в ее плоть.

    Она почувствовала его поцелуи, его язык, теплый и ласкающий.

    Дрожь пробежала по ее телу. Это было совсем иное ощущение, не то, что прежде. Он осыпал поцелуями ее спину, они сопровождались влажным теплом его ласкающего языка. Она нервно изогнулась на мягком ковре, когда почувствовала, что он полулежит на ней. Он нежно покусывал ей ухо и пылко бормотал в него, вызывая в ней дрожь.

    - Не бойся меня, дорогая. Я люблю тебя, - успокаивал он. - Запомни, тебе сегодня ничего не надо делать, только наслаждаться. Потом я научу тебя, как доставлять мне удовольствие, как сейчас я это делаю для тебя. - Он нашел губами нежную чувствительную шейку и после того, как воздал ей должное, он перевернул Уинн вновь на спину. - Скажи мне.

    Она сразу же поняла, что он имел в виду, и ответила:

    - Меня переполняет избыток чувств, которые набросились на меня, словно ветер на стены этого замка.

    - Дорогая, ты ничего не сказала, приятны ли они тебе или нет.

    - Необыкновенно приятны, так мне кажется. Меня беспокоит неведомое, - ответила задумчиво Уинн.

    Он схватил ее руку и, перевернув, страстно поцеловал ладонь.

    - У тебя хватит смелости продолжить ласки без дальнейших объяснений, веря, что я не причиню тебе вреда, моя любовь? - Он посмотрел на нее нежным взглядом, однако она могла разглядеть огонь, разгоревшийся в его глазах.

    "Моя любовь". Как волновали ее два этих простых слова. Собственная мудрость подсказывала ей, что с приходом зари она вновь начнет спрашивать себя, что на самом деле связывало их во времени, но сейчас эти мысли не тревожили ее.

    - Я стану твоей женой, Мейдок, в полном смысле этого слова. Освободи меня от этой ужасной невинности, чтобы мы могли вместе открывать новые миры. - Она притянула к себе его голову и пылко поцеловала.

    "Она всегда поражает меня", - подумал он, начиная осыпать се ответными поцелуями, жадно припадая к ее рту пылающими губами, оставляя след на ее напряженном горле, руками и губами находя ее сладкие, молодые груди. Он трепетно ласкал ее, слегка сжимая ртом каждый маленький бутон, чувственно посасывая его, пока соски ее не стали томимы каким-то неясным, сладостным желанием.

    Уинн глубоко вздохнула и изогнулась навстречу его губам, испытывая боль от истинного наслаждения, которое он ей доставлял. Она воспротивилась, когда его губы, оставив ее нежные, слегка распухшие груди, начали опускаться ниже. Однако поцелуи и ласковые прикосновения языком вызвали в ней вихрь новых чувств. Кончик его языка поиграл с пупком. Она вновь что-то беспокойно пробормотала, когда его голова слегка коснулась ее сомкнутых бедер, которые инстинктивно сжались еще плотнее.

    - Нет, дорогая, - мягко пожурил он. - Ты должна открыться мне.

    Я полностью подготовлю тебя к нашему слиянию.

    Уинн заставила себя расслабиться. Ее стройные бедра раздвинулись как раз в тот миг, когда он потерся щекой о живот. Она резко вздохнула, почувствовав, как пальцы коснулись нижних губ, потом у нее перехватило дыхание, когда они мягко проникли между ними.

    - Мейдок!

    - Все в порядке, Уинн, - успокаивал он. - Доверься мне, дорогая.

    Палец коснулся того самого чувствительного бугорка, и она вновь задохнулась. Никогда прежде она не испытывала подобных чувств, которые сейчас постепенно зарождались в ней. Этот палец начал двигаться по крошечному кусочку плоти, и ее охватила сильная дрожь.

    Мейдок устроился между ее трепещущих бедер. К ее величайшему потрясению, его рот оказался там, где только что находился ласкающий палец. Она ощутила прикосновение его языка и не в силах была сдержать стон, вырвавшийся из глубин ее существа. Его губы сомкнулись вокруг этого маленького кусочка плоти, и он начал нежно посасывать его. Прилив тепла захлестнул ее, оставив обессиленной от неведомого дотоле желания.

    - Я не перенесу этого, - воскликнула Уинн. Но вместо того чтобы прекратить эту сладостную пытку, Мейдок, казалось, удвоил свои усилия. - Ох-х-х! Пожалуйста! - почти всхлипывала она, смутно осознавая, что, моля его об этом, она не хочет прекращения этой любовной игры и что он об этом знает. Несколько вспышек наслаждения потрясли ее. Потом внезапно, расставив ноги, он оказался на ней. В этот момент было бы просто ускользнуть, но вместо этого Уинн открыла глаза и, взглянув на Мейдока, подалась вперед, чтобы направить его "кинжал" в хорошо подготовленные ножны. - Не медли, - молила она, опьяненная страстью. - Я буду твоя!

    Со стоном он вошел в нее, она оказалась сладкой, как спелый персик. Когда на его пути возникла преграда и он на мгновение остановился, Уинн с силой подбросила вверх свое юное тело, полностью вовлекая его в свою спелую плоть. Он поцелуями осушил на щеках ее тихие слезы. Потом, убедившись, что первоначальная боль потери невинности прошла, Мейдок начал медленно продвигаться вперед, потом отступал томительно назад, чтобы доставить ей полное наслаждение.

    Боль первого вхождения в нее Мейдока вспыхнула перед глазами. Не в состоянии избавиться от робости, Уинн закрыла их. Потом, когда острота и жжение внезапно прошли, Уинн стала расслабляться, сочтя действия Мейдока необычайно восхитительными. Он попросил ее ничего не делать, а только наслаждаться его ласками. Теперь, избавившись от прежних страхов, она отдалась страсти. Хныча, непонятно для себя почему, она, вцепившись пальцами в его плечи, все глубже погружалась в его плоть и все с большей настойчивостью, почувствовав прилив экстаза, устремляющийся вверх, чтобы овладеть ею.

    Каждое новое чувство, обрушивающееся на нее, было сильно. Она ощутила в себе его "кинжал", теплый и пульсирующий. Каждый его удар уносил ее все дальше и дальше от действительности. Но самой величайшей реальностью было его ненасытное обладание ею. Как певчая птичка, она парила все выше и выше в поисках вершины, которой никогда не знала. Потом внезапно она нашла ее. Сильная дрожь возникла в глубине тела и охватила ее как раз в тот момент, когда радуга света бурно прорвалась из-за век Уинн ловила ртом воздух и, вдохнув несколько раз, выдохнула почти сразу, прежде чем потерять сознание.

    Ее последним ощущением было чувство тепла.

    Мейдок застонал от удовлетворения, поскольку его собственные эмоции прорвались наружу в нужный момент. Он наполовину скатился с нее, когда дрожь экстаза охватила его тело в последний раз. Впервые в жизни он довел себя до полусознательного состояния. Никогда ни с одной женщиной он не знавал такого блаженства, как с Уинн. Ничего не изменилось в этом отношении, подумал он сквозь туман в голове.

    Потом позволил своим мыслям несколько минут свободно плыть, наслаждаясь нахлынувшими на него, как вечерняя заря, приятными чувствами. По мере того как его разум прояснялся, он начал осознавать, что девственная Уинн за один раз прошла весь курс науки страсти. Она была поразительна и обладала, очевидно, невероятными способностями к любви. Тень между ними должна исчезнуть.

    Уинн начала шевелиться подле него. Мейдок сел и взял свою суженую на руки. Он тихо баюкал ее, убирая с лица длинные черные волосы, растрепавшиеся от любовной игры. Какие прекрасные волосы, подумал он. Мягкие, пахнущие белым вереском, шелковистые.

    Уинн открыла глаза, изучая суровые черты, внезапно ставшие мягкими от его откровенного обожания.

    - Всегда так будет неистово между нами, мой господин? - спросила она нежно. - Я каждый раз буду как бы умирать от наслаждения, которое ты доставляешь мне своим "кинжалом". Ты мне покажешь, как я смогу принести тебе такую же радость? Я перед тобой в долгу, Мейдок, ты мне открыл такой замечательный мир.

    - Твое удовольствие - это мое удовольствие, - искренне сказал он. - Нет ничего больше.

    - И нет никаких способов одарить тебя таким же блаженством?

    Разве ты не говорил, что научишь меня? Не лишай меня права осчастливить тебя, как ты осчастливил меня!

    Он успокаивающе улыбнулся при виде ее расстроенного лица.

    - Я покажу тебе, как поцелуями и прикосновениями вызвать восторг, Уинн, но мое величайшее наслаждение приходит вместе с твоим, клянусь тебе!

    - Но я хочу видеть твое счастье, как ты видишь мое! - запротестовала она.

    - Это возможно, поскольку иногда один любовник может быть быстрее другого. Тогда так же можно доставлять и получать массу восторгов в порыве страсти, - сказал он ей.

    - О да! Научи меня этому, мой господин! - Она почти что извивалась от возбуждения, напоминая нетерпеливого щенка.

    Мейдок засмеялся, очарованный ее энтузиазмом, о котором он и не догадывался за все годы, что наблюдал за нею. Вероятно, не будь он так увлечен ею, он бы заметил. Она обладала огромной жаждой жизни.

    Затем он протрезвел. Его страстный порыв имел еще и определенную цель - встряхнуть ее память, - Скажи мне, дорогая, ты сейчас что-нибудь вспомнила из прошлого?

    Уинн подумала, потом покачала головой.

    - Неважно, - ответила она, беззаботно отмахнувшись от его вопроса. - Я тебя люблю, Мейдок, и это важно для меня. Что было между нами - это дела давно минувших дней. Меня заботит наше настоящее.

    - Нет. Ты должна вспомнить, Уинн. Если ты меня любишь, ты должна вспомнить ради меня, если не ради себя.

    - Тогда помоги мне, Мейдок! Помоги вспомнить, что я должна, ради нас обоих! Ради наших детей, которых, конечно, я рожу тебе. В конце концов, мы впервые насладились любовью, по крайней мере в этой жизни. - Она озорно улыбнулась ему. - Думаю, нам надо не единожды предаться любви, чтобы я начала вспоминать.

    Он рассмеялся.

    - Ты самка, клянусь, моя обожаемая дорогуша. Хотя, может быть, ты и права. - Он взял в ладонь ее маленькую грудь и, поддразнивая, поиграл с нею.

    - Я буду делать, что прикажет мой господин, - ответила она сладким голосом и повернула к нему личико для поцелуя.

Глава 7

    Мейдок открыл Уинн целый новый мир любовных наслаждений, в котором она почувствовала себя удивительно уютно. Она наслаждалась этим миром больше, чем он предполагал. Уинн оказалась способной ученицей в искусстве эроса. Она на самом деле стремилась доставить ему такое же удовольствие, как и он ей. С каждым уходящим днем росла ее искренняя любовь и страсть к нему. Но как ни стремилась Уинн отдать ему всю себя, все равно этого было недостаточно, пока она не вспомнит трагический момент в прошлом, который определил ход их общих судеб. Все это тяготило Мейдока.

    Прошел январь. Затем и февраль. В середине марта на них внезапно обрушилась весна, и горы ярко запестрели от цветущих растений.

    Уинн всем своим существом ощущала растущее отчаяние Мейдока.

    - Я приехала в замок не для того, чтобы сделать тебя несчастным, Мейдок, - сказала ему однажды вечером Уинн, когда они лежали вместе. - Я здесь, чтобы стать твоей любимой женой. Но одно мое присутствие, несмотря на всю нашу страсть, разрывает твое сердце. Я не могу больше переносить это, любовь моя. - Она откинула назад непокорный локон черных, как вороново крыло, волос. Лицо было бледнее обычного. - Я пыталась вспомнить, но не смогла! Ты говоришь, что не можешь сказать мне, что связывает нас, но я должна знать ради нашего счастья. Помоги мне, Мейдок! Помоги вспомнить прошлое, самой мне это оказалось не под силу.

    Мейдок глубоко вздохнул, и посмотрел в ее прекрасное лицо.

    - Я приготовлю для тебя особую смесь трав, дорогая. Когда будешь готова совершить путешествие во времени, размешай их в кубке вина и выпей. Ты погрузишься в глубокий сон. Травы в вине освободят твой разум от оков времени, и ты вспомнишь наше общее прошлое. Вино расслабит тебя, и ты не будешь бояться.

    - Разве у нас было только одно общее прошлое, Мейдок? - мягко настаивала она. Теперь, когда решение созрело у нее, в ней ожил глубинный инстинкт.

    - Нет, не одно.

    - А почему сейчас, а не раньше? - поинтересовалась она.

    - У Творца прекрасное чувство и справедливости, и юмора, Уинн.

    Выбор времени никогда не был особенно удачным. С тех давних пор мы впервые стали любовниками.

    Она понимающе кивнула.

    - Как я могу быть уверена, что вспомню именно ту жизнь, которая, кажется, так сильно беспокоит тебя?

    - Потому что это именно та жизнь, которую ты хочешь вспомнить, дорогая. Это та дверь, которая откроется для тебя. Проще простого.

    - И сколько я просплю, мой господин? - Она вновь нервно откинула волосы.

    - Несколько часов. А может, несколько дней, - спокойно ответил он. - Все зависит от того, как много ты захочешь вспомнить.

    - Я узнаю все, Мейдок, - решительно заявила она. - Хотя думаю, прошлое лучше не ворошить. Но вижу, что боль от него не покинет тебя, пока я не переживу его заново, но зачем, не понимаю. Все же я иду на это ради тебя, потому что люблю тебя! И хочу, чтобы мы прожили жизни, дарованные нам в этом времени. Нас многое ждет впереди, моя любовь!

    - Хвала Богу, Уинн, ты права! - чистосердечно воскликнул он и привлек ее в свои нежные объятия.

    Она на мгновение прижалась к нему, потом спросила:

    - Я ведь не потеряюсь во времени, Мейдок? - Казалось, это было единственное, что сильно пугало Уинн.

    - Нет, дорогая, - пообещал он. - Ты только будешь спать. Твое очаровательное тело останется именно там, где ты ляжешь. И проснешься ты, когда захочешь. Тебе не надо бояться этого.

    - Мне нужно что-нибудь еще узнать? - волновалась она.

    - Ничего. - Он помедлил и наконец сказал:

    - Когда ты желаешь проделать это?

    - Не в ближайшие дни. Но приготовь заранее свои травы, Мейдок, потому что я буду ждать момента, когда у меня будет достаточно смелости. Вот тогда я и отправлюсь в это рискованное путешествие, так что подготовься.

    Он, казалось, почувствовал облегчение от ее ответа. Уинн это заинтересовало. Ее любопытство было возбуждено более прежнего. Он любил ее. В этом не было сомнений. Но, несмотря на любовь к ней, этот неоспоримый факт, Мейдок внезапно проявил признаки страха. Он явно хотел, чтобы она совершила это путешествие во времени. Что ей предстоит узнать? Эта загадка начала ее зачаровывать больше прежнего.

    Несколько дней после их разговора Уинн отдыхала, занималась с Мейдоком в лаборатории в высокой башне. Его познания в древней кельтской медицине просто поражали ее, и он охотно делился ими с Уинн. К несчастью, некоторые сведения оказались бесполезны, поскольку многие растения, которые когда-то были доступны, сейчас уже больше не росли. Они просто исчезли. И их, разумеется, нельзя было заменить, потому что никто не знал замены им в формуле.

    Когда-то существовала особая омела, которая росла только на священных дубах, так любимых кельтами. Ею лечили злокачественные опухоли, но сейчас омела - это совсем другое растение, чем в те стародавние времена. Мейдок поведал ей, что омела исчезла после того, как римляне и другие завоеватели злобно повырубали священные дубы, чтобы искоренить кельтскую культуру.

    Мейдок научил бы Уинн некоторым видам заклинания и чарам, но она не позволила ему. Его особые познания были большим соблазном, и она боялась, что не сможет устоять. Уинн знала: если она овладеет искусством волшебства, несмотря на все ее добрые намерения, однажды она может, выйдя из себя, причинить вред, о котором позднее будет сожалеть и не сможет исправить. Ей припомнилась сказка, которую рассказывала ей бабушка о несчастной королеве, мачехе четырех красивых детей, трех сыновей и дочери короля Лира. Завистливая королева превратила их в лебедей. Вскоре, пожалев о содеянном, королева, как ни пыталась, не смогла исправить зло. Горе разбило сердце короля, и он умер.

    Были у Уинн и другое опасения. Соседи и те, кто не знал Мейдока близко, боялись его. Если ее собственные познания зайдут дальше просто медицины и об этом пойдет молва, что всегда случается, она может привлечь к себе внимание тех, кто захочет использовать ее в своих корыстных целях. Что греха таить, были и такие, особенно в церкви, которые сочли бы ее знания слишком обширными для женщины. А подобные женщины всегда представляют опасность. Ей надо подумать о ее будущих детях, которых она принесет Мейдоку. У нее должен быть безупречный образ жизни.

    Погода потеплела, возможно, даже чересчур для конца марта. Уинн беспокоилась, что не останется цветущих веток, которыми собиралась украсить большой зал замка к свадьбе. Она пожаловалась Мейдоку во время верховой прогулки по горам. Он рассмеялся.

    - Тепло - лишь временное явление, дорогая. К сумеркам погода изменится, и похолодает, обещаю тебе. Но к первому мая у тебя будет более чем достаточно цветов и цветущих веток, - уверял он ее.

    - Если станет слишком холодно, бутоны замерзнут и погибнут, - ворчала она.

    - Морозов не будет, - ответил он.

    - Ты уверен?

    - Да, - усмехнулся он. - Как и Неста, я чувствителен к погоде. Несколько дней будет дождь, обещаю тебе.

    - В таком случае, возможно, сегодня вечером, - сказала ему Уинн, - я начну свое путешествие во времени.

    - Так скоро, дорогая? - В его синих глазах отразилось страдание.

    - Мейдок, - сказала Уинн строгим тоном матери, урезонивающей непокорное дитя. - Ты хочешь, чтоб я перенеслась в прошлое, и вместе с тем не хочешь! Мне все равно! Я делаю это для тебя. Скажи мне сейчас же, да или нет! И покончим с этим!

    - Ты должна пойти на это, - наконец согласился он, - хотя боюсь твоего возвращения больше, чем ухода.

    Уинн взяла его руку в свою.

    - Я люблю тебя, Мейдок Пауиса. Для меня что сделано, то сделано.

    Настоящее и будущее - вот что я люблю и к чему стремлюсь, но не прошлое, которое, кажется, так преследует тебя.

    - Я молю, чтоб так и было, дорогая, - сказал он, сжимая ей руку.

    - Хотя я должна это сделать сама, Мейдок, прошу тебя об одном, - мягко сказала Уинн.

    - Все, что угодно, - поклялся он.

    - Будь рядом, когда я проснусь, мой господин. Пусть твое дорогое лицо будет первым, что я увижу, открыв вновь глаза в этом мире.

    - Я буду подле тебя, любовь моя! Клянусь тебе, - пообещал он, и Уинн поразилась, увидев в его прекрасных синих глазах слезы.

    Уинн протянула руку и коснулась его лица, как могла успокаивая его.

    Хотя прошлое ничего сейчас не значило для нее, ради их общего блага ей придется узнать правду о том, что было между ними в прошлом.

    Ее беспокоила печаль, отразившаяся у него на лице. Что было такое ужасное, чего он боялся, что она узнает, и все же настаивал на этом?

    - Поспешим домой, мой господин, а то я чувствую, что присутствие духа начинает изменять мне перед путешествием во времени, которое я тем не менее должна совершить!

    Когда они вернулись в замок, Уинн так поцеловала Мейдока, что он сразу же понял, что это прощальный поцелуй. Он не смог оставаться в их покоях и поднялся в башню успокоиться. Меган приготовила хозяйке ванну, и Уинн быстро искупалась, надев после мягкий шелковый халат своего любимого цвета зеленой травы, подбитый

таким же мягким кроличьим мехом. Меган было ведено налить хозяйке кубок сладкого вина. Уинн добавила в него травы, приготовленные Мейдоком.

    - Отправляйся к моему хозяину, Меган, и передай, что я приняла его снотворную микстуру Когда проснусь, буду знать все. Напомни еще о его обещании мне. - Потом, подняв кубок, Уинн тотчас же осушила его.

    Она вручила ей сосуд и легла на подушки.

    Почти сразу же веки стали необычайно тяжелыми. Все ее существо, казалось, погружалось в бездну, но не успела она даже подумать о страхе, как заснула глубоким сном. У нее было ощущение, что она падает, падает, падает, но сейчас ее тело было невесомо. Она хотела открыть глаза, но не смогла. Не было ни звука. Казалось, она плывет в небытие. "Я хочу вспомнить, - отчаянно думала она. - Я должна знать, что связывает меня с тобой и одновременно разъединяет, Мейдок! Я должна знать!"

    Внезапно над ней прокричал ворон: "Вспомни! Вспомни!" Вокруг нее струился слабый розовато-лиловый туман, как куски разорванного шелкового газа, мешая ей разглядеть, где она. Потом неожиданно он рассеялся. Уинн очутилась в густом лесу. Чей-то голос звал ее, однако отвечала все же не она, или она? Она чувствовала, как убывает ее собственная жизненная сила, тогда как другая жизнь рвалась вперед, но ей не было страшно.

    - Рианон! Рианон, где ты?

    - Здесь, Анхарид. Ой, подойди и взгляни! Да подойди же!

    Анхарид, наконец взглянув на старшую сестру, пришпорила коня и выехала на опушку темно-зеленого с золотом леса, где сидела верхом на своей лошади Рианон, всматриваясь напряженно в деревья.

    - Что тебя так заинтересовало, что ты даже не отвечаешь мне? - Будучи моложе своей сестры, Анхарид всегда чувствовала себя старше, умнее и покровительствовала своей красивой сестре.

    Рианон показала тонким пальцем.

    Сапфирово-синие глаза посмотрели в том направлении, куда указала ее сестра. Спустя мгновение Анхарид разочарованно проговорила:

    - Да ведь это всего-навсего отряд охотников Кимри. В них нет ничего особенного.

    - Не во всех, глупая, - увещевала Рианон сестру. - Он! Пауел, принц Дифида. Разве он не самое красивое существо, которое ты видела в своей жизни?

    Анхарид вновь взглянула в ту сторону и, не заметив ничего необычного, наморщила хорошенький носик.

    - Он ведь Кимри, - повторила она, словно этого объяснения было достаточно для сестры.

    - Ой, погляди! - воскликнула одурманенная Рианон. - Он танцует на кургане. Разве он не забавен, сестра?

    - Он опьянел от меда, - уточнила Анхарид, - иначе он не осмелился бы сделать это. Кимри считают эти могильные холмы входом в подземное царство. Какие они глупые. Я слышала, что если они даже случайно ступят на те поросшие травой холмы, то навлекут на себя злые чары. Какие глупые!

    - Пауел! - позвал один из охотников танцора. - Слезай с этого чертового холма! Ты что, хочешь накликать беду? Ты навлечешь на всех нас проклятье!

    - Это всего лишь суеверная чепуха, - храбро рассмеялся Пауел. - Давай, Таран, присоединяйся ко мне! Или победоносный воин ста битв испугался духов?

    - Я не боюсь духов, но и не настолько пьян, чтобы творить подобные глупости, - добродушно засмеялся Таран.

    Из своего укрытия Рианон озорно сверкнула глазами и захихикала.

    Повернувшись к младшей сестре, она сказала:

    - Думаю, у красивого принца из Дифида нет должного уважения, Анхарид. Возможно, я смогу внушить его.

    - Что ты собираешься делать, Рианон? - строго спросил Анхарид. - Кимри лучше избегать.

    - Оставайся там, где стоишь, малышка. Поскольку я старшая, я отвечаю за тебя. Ты, однако, можешь понаблюдать за мной, - последовал веселый ответ Рианон, которая слегка пришпорила лошадь и выехала из укрытия в лесу на поляну, где собрались охотники.

    Изящные копыта не издали ни одного звука, касаясь земли.

    Таран первым увидел ее, появившуюся из лесной чащи, которая окружала небольшую поляну, где он со своими спутниками остановился утолить голод и жажду. У него от удивления широко открылся рот.

    Лишившись дара речи, он смог лишь поднять руку и показать пальцем.

    Пораженный тем, что его обычно говорливые спутники смолкли, Пауел и другие посмотрели в том направлении, куда указывал дрожащий палец, и обомлели.

    Поначалу они даже не могли разобрать, что это такое сверкающее и мерцающее приближалось к ним. То ли это игра света среди нежных листьев золотистых буков и трепещущих крепких веток темно-зеленых сосен? То ли спьяну им померещилось что-то? А может, они стали свидетелями какого-то волшебства? Потом постепенно их затуманенные глаза все же разглядели молодую девушку на лошади.

    Не было ни одного мужчины на поляне, который не подумал про себя, что девушка - самое прекрасное создание, которое ему доводилось видеть. Высокая, стройная, с ясным лицом, на изящной черной кобыле с высокой элегантной поступью; красная кожаная уздечка, украшенная драгоценными камнями, позвякивала, словно маленькие серебряные колокольчики. Лицо девушки, по форме напоминающее сердце, обрамляла копна густых волос, в которых, казалось, слилось вместе серебро и золото. Они волнами струились по спине, покрывая блестящие бока лошади. Ее просторное платье переливалось перламутром и казалось сотканным из паутины и лунного света. Оно развевалось вокруг нее. Красивые изящные руки с тонкими, унизанными драгоценными перстнями пальцами покоились на поводьях. Она почти что слилась с лошадью. Ее глаза были устремлены вдаль на какую-то незримую тропу. Она ни разу не обронила взгляд на охотников, когда верхом прошествовала мимо них и исчезла в лесу на противоположной стороне поляны так же тихо и загадочно, как и появилась.

    Они глазели на нее с открытыми ртами. Наконец Пауел пришел в себя и крикнул юному охотнику:

    - Гвир! За ней! Быстро! Я хочу знать, кто она и куда едет. - Приведенный в чувство звуком голоса Пауела, молодой охотник бросился к коню и исчез следом за девушкой.

    Проводив его взглядом, Таран произнес:

    - Думаю, мы видели какое-то волшебное создание из другого мира, мой господин. Возможно, тебе не стоило танцевать на могильном холме.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26