Бертрис Смолл » Исторические любовные романы » «Ворон»

    У вас должна быть собственная женщина, негоже кувыркаться под забором с крепостными.

    - Есть что-нибудь в Элфдине, чего ты не знаешь? - в притворной ярости спросил он.

    Старуха весело захихикала.

    - Не думаю, мой господин. Что еще остается делать женщине в моем возрасте, как не совать везде свой нос. - Она собрала его одежду и начала складывать ее. - Вода в лохани, мой господин.

    Он быстро вымыл руки и побрызгал водой себе на лицо, стряхивая капли с бороды.

    - Спокойной ночи, Элдред, - бросил он ей вслед, когда она, прихрамывая, спускалась с лестницы. Потом повернулся и пошел через всю комнату к своей постели и забрался в нее.

    Уинн лежала далеко от него, у самой стены, повернувшись к нему спиной. По ее дыханию он понял, что она не спит, хотя притворяется спящей. Он снял с нее покрывало, восхищаясь грациозной линией ее спины, переходящей в прелестные округлые ягодицы. Она внезапно вздрогнула, и он, упрекнув себя за невнимательность, натянул покрывало на них обоих.

    - Ты не спишь?

    - Нет.

    Он пододвинулся поближе к ней и, повернувшись на бок, привлек ее к себе, нежно взяв в руки ее груди.

    - Скажи мне, ты ведь не рабыня от рождения? Мне хотелось бы знать, кто ты и как попала ко мне.

    Уинн поведала свою историю. Что ей оставалось еще делать, хоть она и чувствовала себя неловко в ее теперешнем положении. Эдвин Этельхард производил впечатление доброго человека. Закончив рассказ, она спросила:

    - Вы возвратите меня домой, мужу, мой господин?

    - Нет. - Когда она напряглась в его руках, он продолжил:

     - Так устроен мир, Уинн. Всегда есть пленники, которых продают в рабство.

    Возможно, история, рассказанная тобой, истинная правда, а возможно, и нет. Я не могу везти тебя через всю страну, чтобы убедиться в правоте твоих слов. Тебя продали мне как рабыню, и я заплатил за тебя.

    Со мной ты будешь в безопасности, Уинн, и твой ребенок тоже. У меня не было постоянной женщины с самой смерти жены. Ты займешь почетное место в моем доме. И если, родив своего ребенка, ты понесешь от меня, тем лучше. Я только буду рад еще одному малышу - Вы не можете овладеть мной, - произнесла пораженная Уинн.

    - Тебе не нравится сам акт? - мягко спросил он.

    - Нет, нравится, но я замужняя женщина!

    - Уже нет. Кем бы ты раньше ни была, с твоим прошлым покончено. Ты моя дикая уэльская девочка, и я хочу любить тебя. Что за прелестные у тебя груди, - заметил он и начал ласкать их.

    С проворством, которое удивило ее самое, Уинн повернулась к нему лицом.

    - Эдвин Этельхард, если мне суждено быть вашей рабыней, я ею буду.

    Я буду выполнять все ваши приказания, но заклинаю вас, не заставляйте меня спать с вами. Наверняка найдутся другие рабыни и крепостные, которые будут только рады вашему вниманию, но я замужняя женщина.

    - Рабыни не выходят замуж, - терпеливо объяснял он, - а ты моя рабыня, Уинн, и должна смириться с этим. Женщине, ожидающей ребенка, не стоит так волноваться, как ты.

    - Я убегу.

    - У тебя не будет такой возможности, - сказал он со смешком.

    - Я улучу момент, - упорствовала Уинн.

    - Обретя тебя, моя дикая уэльская девочка, я никогда тебя не отпущу. - Он потянулся к ней и поцеловал.

    Она не успела вовремя разгадать его намерение. Он крепко закрыл своим теплым ртом ее губы, ласково прося ответить ему. Уинн изо всех сил старалась оставаться бесстрастной. Как она могла испытывать к нему какие-то чувства, когда она любит Мейдока? Мейдок. Почему ее мысленный призыв никак не достигнет его? За те недели, что она провела в пути из своего дома через горы и холмы в Англию, она ни разу не видела ворона, не говоря уже о Дью. Неужели он и вправду подумал, что ее нет в живых?

    Эдвин Этельхард почувствовал, что она витает где-то далеко. Он прижал ее к матрасу и дал волю чувствам. Эта девочка заставила кипеть его кровь, что не удавалось прежде ни одной женщине. Даже его покойной жене, виновато подумал он. Когда Эдвин целовал ее, он понял, что хочет получить от нее больше, чем она в состоянии сейчас ему дать. Но в конце концов она ему даст все, что он пожелает. Ну а сейчас он должен внушить ей необходимость измениться, потому что, какая бы у нее ни была жизнь раньше, с ней теперь покончено. Чтобы быть счастливой, надо приспособиться к этой перемене. А он хотел, чтобы она была счастлива.

    "Я не каменная", - подумала, к своему стыду, Уинн, когда он осыпал поцелуями ее лицо и напряженную шею.

    - Не надо, - просила она и задрожала. - Пожалуйста, не надо.

    - У тебя такая восхитительная кожа, - пробормотал он у пульсирующей шеи. - Словно шелк - Он коснулся языком и губами плоти, которую восхвалял. - Ты пахнешь свежим воздухом и солнцем, моя дикая уэльская девочка.

    Она подумала было сопротивляться, но испугалась. Ей надо думать о своем ребенке. Ей доводилось слышать рассказы о воинах, подобных этому, которые впадали в неистовство в пылу битвы, а между ними была действительно битва. По мере того как его жаркие поцелуи и чувственные ласки становились все более страстными, Уинн вдруг почувствовала, как его большое обнаженное тело теснее прижимается к ней. Она все время была занята мыслью, как бы ей отвлечь Эдвина от его намерений, что даже не подумала об их общем состоянии. Теперь она осознала, что происходит, чувствуя, как в ней поднимается страсть.

    Ей никогда не приходило в голову, что она может испытывать влечение к кому-нибудь, кроме Мейдока. В детстве ей, правда, приходилось слышать от бабушки и из невольно подслушанных разговоров женщин Гарнока, что такое возможно. Тело женщины - нежный и хрупкий инструмент. На нем можно играть, как на лютне, которая отзовется в умелых руках влюбленного. Она не сомневалась, что Эдвин Этельхард был как раз таким искусным любовником. И если сердце и душа еще оставались холодными, то тело ответило ему - Мой ребенок, - кротко запротестовала она, надеясь на невозможное, что ей удастся уклониться от его домогательств.

    Его большая рука осторожно ласкала нежный, слегка выступающий живот, который только начал расти.

    - Я не сделаю плохо ни тебе, ни твоему сыну. - Рука скользнула ниже и протиснулась между плотно сжатых бедер.

    - Откуда вы знаете, что я ношу сына? - спросила она, чувствуя, как его пальцы изучают ее влагу. Жар смущения бросился ей в лицо.

    - Потому что у такой женщины, как ты, первым всегда бывает сын, - ответил он и еще раз поцеловал ее.

    Ее губы слегка раскрылись. Она просто ничего не могла поделать с собой. Он умело возбуждал ее. Она почувствовала, как его язык скользнул ей в рот, и ощутила его свежее дыхание. Найдя ее язычок, он искусно начал ласкать его, и Уинн не сумела сдержать легкий стон, вырвавшийся из глубины ее горла. Упругие соски болезненно покалывало. Его пальцы тем временем продолжали играть с ее чувствительной плотью между бедер. Она буквально задыхалась от прилива желания, и, отстранив от него голову, Уинн перевела дух.

    - Посмотри на меня, - приказал он.

    Уинн подняла на него глаза, пораженная, что в такой напряженной ситуации ей следовало бы робеть перед ним, этим человеком, с которым она так интимно переплелась. Ее розовые щечки привели его в восторг.

    - Многие мужчины соединяются с женщинами, не заботясь, чтобы она тоже получала удовольствие. Мне же доставляет еще большее наслаждение сознание того, что моя возлюбленная удовлетворена так же, как и я. Я знаю, ты боишься за ребенка. Я крупный мужчина и могу раздавить такое хрупкое создание, как ты, если мы не примем меры предосторожности. Я не хочу, чтобы ты боялась меня. - Потом, к ее большому удивлению, он повернул ее на живот. - Подтяни ноги, Уинн, и поверь мне, я не причиню тебе вреда.

    Она повиновалась ему, потрясенная тем, что тоже хочет его. Своими умелыми ласками он пробудил в ней страсть. Уинн вздрогнула, когда почувствовала, как его руки плотно обхватили ее бедра. Она сдержала крик, когда он осторожно проскользнул между бедрами. Ее спина слегка изогнулась, когда он, найдя ее проход, устремил свой детородный орган, погружая его в темную теплоту ее плоти. Она была поглощена им, чувствуя, как он входит в ее тайные глубины. Лицо пылало от стыда, она ощущала трепет его мужского органа, который пришел в движение, пальцы оставляли следы на ее белой коже, когда он крепко схватил ее за бедра, его большое "копье" бросалось вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад, до тех пор, пока она уже не могла больше одерживать крики и ее собственное тело не начало подниматься и опускаться с неистовой силой навстречу ему. Ее голова кружилась от смущения при таком натиске на ее самые уязвимые чувства. Она отчаянно старалась не дать ему возможности одержать над ней окончательную победу, но не могла прервать наслаждения, которое начало обволакивать ее.

    Он стонал от напряжения. Стоны мужчины, близкого к кульминации и удовлетворенного своими усилиями, и все же он сдерживался. Она чувствовала это и поняла, что ему необходимо знать, что она тоже получает удовольствие, чтобы дать выход своей собственной удовлетворенной страсти.

    - Нет! Нет! - всхлипывала она.

    - Да! - неистово сопротивлялся он и погружался в ее восхитительную плоть. - Да, моя дикая уэльская девочка! - закричал он торжествующе, когда ее отчаянный вопль поражения зазвучал в его ушах, и он излил свои горячие любовные соки в ее трепетную плоть.

    Уинн расплакалась. Он быстро перевернул ее на спину и, взяв на руки, начал нежно баюкать.

    - Ну, ну, не плачь, моя дорогая, - тихо приговаривал он. - Ну, успокойся, моя дикая уэльская девочка. Теперь ты знаешь, кому принадлежишь. Не плачь, Уинн. Не плачь!

    Сначала она никак не могла остановиться.

    - Я.., я.., я хочу домой! - всхлипывала она.

    - Ты дома, моя любимая, я буду беречь тебя, чтобы ты никогда не оказалась вновь в беде. Этот Мейдок плохо берег тебя, - произнес он, и в его голосе послышалось неодобрение. - Я не допущу, чтобы тебя обижали, Уинн. Ты и твой ребенок будут со мной в безопасности. - Он посмотрел на нее своими голубыми глазами, и в них Уинн прочитала решимость сделать то, о чем он сейчас говорил. Это был сильный человек.

    - Мой ребенок! - воскликнула она и быстро потрогала свой живот руками.

    - С ним все в порядке. Через несколько недель мне придется больше не трогать тебя, чтобы не навредить ребенку, но у нас еще есть немного времени, чтобы насладиться друг другом. - Он гладил ее темные волосы. - У тебя волосы цвета воронова крыла. Они так отличаются от светлых волос саксонских женщин. - Он улыбнулся ей, и она заметила, что у него вполне хорошие зубы. Он был красив.

    - Думаю, вы неплохой человек.

    Он улыбнулся.

    - Нет, я неплохой человек.

    - Вы к тому же еще и решительны, - добавила Уинн, и он усмехнулся. - А я решительная женщина.

    - Тогда мы прекрасно подходим друг другу, не так ли, моя дикая уэльская девочка? - Он быстро и крепко поцеловал ее. - Ты заставила меня вновь почувствовать себя молодым, Уинн. Я хочу заново начать жизнь! Я до смерти устал от моей старой жизни и всего того, что сопутствовало ей. Я хочу новую жизнь и чтоб ты стала ее украшением.

    - А как быть с вашей семьей? Сможете ли вы с легкостью отбросить их, поскольку именно к этому, я подозреваю, вы и стремитесь?

    - Кэдерик и его женщины, - проворчал таи. - Ах! Меня тошнит от них! Мой старший сын славный воин, но дурной человек, и я не знаю, почему он такой получился, может быть, моя жена, упокой Господь ее душу, была слишком мягка с ним. И все же она была хорошая женщина, не могу винить ее за парня. Мой дед был таким же, как Кэдерик.

    Сильным, жестоким человеком. Возможно, именно поэтому у него нет потомства.

    - А Болдер, мой господин? - поинтересовалась Уинн.

    - Он унаследует поместье своего тестя, хотя Элдра также бросает взгляды на Элфдин. Она жадная женщина. Как бы мне хотелось получить от тебя сына, моя дикая уэльская девочка! - сказал ей Эдвин Этельхард. - Твой сын мог бы получить все мое состояние, если б я пожелал. Кэдерик задохнулся б от желчи, а Болдер счел бы мое решение забавным. Он по сути своей простой человек, и у него почти что нет самолюбия, хотя, как и старший брат, он хороший воин. Ему пришлось им стать, чтобы выжить в детстве, имея такого брата, как Кэдерик - Эдвин усмехнулся.

    Уинн хихикнула. Она не смогла удержаться.

    - Вот теперь я слышу приятный звук, - одобрительно проговорил тан.

    - Это не означает, что я простила вас за то, что вы овладели мной.

    Как вы могли? Мы даже не знаем друг друга.

    Глаза Эдвина стали серьезными.

    - Я хотел тебя. С того самого момента, как увидел тебя. Теперь я знаю, что сердцем и разумом ты сопротивляешься мне, Уинн. Однако твое прекрасное наливающееся тело не отвергает меня. Мне этого будет недостаточно, но пока я удовлетворен. Со временем мы полюбим друг друга, обещаю тебе. А после того как ты родишь своего ребенка, я возьму тебя в жены и освобожу от рабства.

    Уинн печально покачала головой.

    - Пока жив Мейдок Пауиса, я никогда не смогу стать твоей женой, Эдвин Этельхард, потому что я его жена. Это христианская земля, мой господин. И ваши сыновья женились в святой церкви, несмотря на то, что своих младших жен они держат по старинке. Я не могу в здравом уме выйти замуж при живом муже. Меня похитили и продали в рабство, но от этого я не перестала быть замужней женщиной. Вы можете взять мое тело, вы можете пробуждать во мне страсть, но я по-прежнему жена Мейдока.

    - Тем не менее он считает тебя погибшей, ты мне сама сказала.

    - Нет, Брайс из Кей замыслил заставить моего мужа поверить, что я мертва, но Мейдок любит меня. Мы связаны с ним сквозь время и пространство. Он узнает, что я еще жива, и будет искать меня и нашего ребенка и в конце концов найдет нас, - сказала Уинн твердым и решительным тоном.

    - Ему никогда не отыскать тебя, моя дикая уэльская девочка. Ты обманываешь себя, полагая, что он чувствует, что ты жива. Если тебе так спокойнее, верь в это, но со временем ты все же поймешь, что я прав.

    Твой принц будет горевать по тебе. Это мне понятно, но он в конце концов возьмет себе другую жену, потому что не осмелится, чтобы его древний род прервался и чтобы тени его знаменитых предков прокляли его. Ты потеряна для Мейдока, а он потерян для тебя.

    - Если вам удобнее верить в это, Эдвин Этельхард, тогда верьте, но со временем вы поймете, что я была права, - ответила Уинн.

    Он быстро заснул, положа на нее руку собственника. Уинн, однако, несмотря на длинный, утомительный день, лежала без сна. Она понимала, как ей повезло, что ее купил Эдвин Этельхард. Любой другой был бы, безусловно, менее добрым. Рабыня! Нет, каково бы ни было ее положение в этой стране, ни сердцем, ни разумом она не была рабой. И она не собиралась вести себя как раба или позволить к себе относиться как к рабе. Она - Уинн из Гарнока, жена Мейдока Пауиса. Она свободная женщина и будет вести себя, как подобает свободной женщине, невзирая на ее положение в этом доме.

    Время. Ей потребуется время, чтобы ознакомиться с окрестностями и выяснить, где она находится и как она может убежать к себе на родину Был уже ноябрь, и зима вот-вот должна наступить. Есть ли у нее время, чтобы вернуться домой сейчас, или ей надо подождать весны?

    Но придет весна, у нее уже родится ребенок Ей будет сложнее пускаться в путь с малышом на руках, чем с еще не родившимся, который в чреве матери находится в большей безопасности. Она не знала, что делать.

    Впервые в жизни она столкнулась с ситуацией, на которую, казалось, не было подходящего ответа.

    Спать. Ей нужно спать. От усталости она стала нерешительной и пугливой. Если она хочет выжить и сохранить ребенка, она не может позволить себе такую роскошь. Мейдок! Ее сердце взывало к нему во мраке ночи. Мейдок! Почему он не слышит ее? Они любили друг друга с самого первого мгновения их встречи где-то далеко в туманном прошлом. Он неотступно следовал за ней через другие времена, чтобы добиться ее прощения и вернуть ее любовь. У него теперь есть и то и другое, но судьба вновь разлучила их. И все же она старалась мысленно пробиться к нему. Почему ой никак не даст о себе знать? Он не мог поверить, что ее нет в живых! Несмотря на то, что замыслил Брайс!

    Несмотря на то, что творит Эдвин Этельхард. Мейдок не мог поверить в ее смерть!

    А вдруг? И, словно отвечая ей на вопрос, в чреве Уинн в первый раз зашевелилось дитя. "Нет, маленький, - подумала она, обхватив изящными руками живот, словно защищая его. - Твой отец не поверит, что мы оба умерли. Когда-нибудь он найдет нас. Обязательно!"

Глава 12

    Когда на следующее утро Элдред разбудила ее, Уинн смутилась, увидев, что солнце давным-давно встало.

    - Господин хотел, чтобы ты хорошо отдохнула, - успокоила ее старуха. - Мне было ведено не будить тебя до этого времени. - Она помогла Уинн умыться и одеться, дав ей темно-зеленую тунику поверх ее нижней, цвета лаванды. - Господин сказал, чтобы ты взяла ее. Она принадлежала раньше его жене, - сказала Элдред и повела ее вниз в зал.

    За столом никого не было, когда Уинн спокойно уселась по левую сторону от места тана.

    - Для рабыни ты смелая женщина, - сказала старуха.

    - Я не раба, - твердо ответила Уинн, - хотя меня украли из моего дома и продали в рабство. Я не буду вести себя как рабыня.

    Элдред хихикнула и поспешила из зала, но вскоре вернулась, неся деревянную тарелку со свежим хлебом, дымящуюся ячменную кашу и кубок темного эля, - Ешь. Господин велел мне показать тебе Элфдин, а потом дать тебе какую-нибудь легкую работу.

    Легкую работу? Уинн чуть не рассмеялась, она не хотела оскорбить чувства Элдред Вместо этого она принялась за еду, думая про себя, что каше не хватает аромата, хлеб слишком жесткий, зато эль отличный. Когда с едой было покончено, она вышла следом за Элдред во двор Элфдина.

    - У лорда восемнадцать наделов земли, - сообщила ей старуха. - Он очень состоятельный человек.

    - У моего мужа замок, а земли в десять раз больше, - ответила Уинн, но Элдред, похоже, не верила ей.

    - Оглянись на дом, девушка. Разве он не хорош? К тому же каменный, а не деревянный, как у многих наших соседей, - хвасталась Элдред. - Ты видела в зале столбы, поддерживающие крышу и балки? Они расписаны узорами! А три очага! Это удобный и надежный дом, о котором можно только мечтать. - Она улыбнулась Уинн беззубой улыбкой. - А видишь стены вокруг господского дома? А окованные железом дубовые двери и ворота? Никому не победить нас, пусть только сунутся. - Элдред очень гордилась Эдфдином.

    - Хороший дом, - согласилась Уинн. - Он мне напоминает мой родительский дом в Гарноке.

    - У господина есть церковь, - сообщила Элдред. - А еще кухня, пекарня, звонница, чтобы предупреждать округу в случае опасности!

    Церковь!

    - А священник есть?

    - Нет, - последовал смущенный ответ. - У нас был один, но он умер несколько лет назад. И с тех пор в Элфдине нет священника, ну и что же, скажу я, - пробормотала Элдред. - Здесь еще сильны старые обычаи, несмотря на все проповеди священников. Даже Гарольд Годвинсон держит "датскую" жену. И к ее детям относятся с таким же почтением, как к остальным, хотя король не одобряет это. Король Эдуард слишком святой человек.

    - Не знаю, - ответила Уинн. - Мой король - Граффидд ап Льюилин. Мой отец был в родстве с Граффиддом.

    - А еще господин построил залы для своих сыновей, - продолжала Элдред, не обращая внимания на замечание Уинн. - Они деревянные.

    - Ты ведь не любишь сыновей Эдвина Этельхарда, правда? - мягко поинтересовалась Уинн.

    - Да, хотя я всего лишь крепостная и мне не положено иметь свое мнение. Болдер, тот, что младше, неплохой человек, а жена его гордячка.

    А вот Кэдерик злой. - Она понизила голос до шепота. - Мне кажется, у него никогда не будет детей ни от одной из женщин.

    - Мне рассказали, что у Эдвина Этельхарда было несколько жен, прежде чем у него появились сыновья.

    - Господин был обручен в колыбели и стал вдовцом в пять лет. Его опять обручили по второму разу, и он второй раз овдовел, когда ему не было еще и девяти лет. Тогда старый хозяин решил подождать; когда он подрастет, чтобы окончательно оформить брак. Первый сын появился у господина, когда ему было семнадцать, а второй в девятнадцать лет. После этого у леди Милдред было пять выкидышей. Бедная госпожа. Это была добрая душа. С Кэдериком все иначе. Бедная леди Эдит слишком слаба, чтобы рожать детей, это всем видно. А теперь взгляни туда, Уинн. Это четыре младшие жены Кэдерика. Самая высокая - Бирангари, пухленькая - Дагиан. Элф - та, что с длинной светлой косой, а самая молоденькая - Хейзел. Все они здоровые, сильные женщины, и все же он не может добиться от них детей. Мужчины обычно винят женщину в том, что у них нет сына, но можешь ли ты представить себе, что эти крепкие девушки не способны родить детей?

    - Нет, - ответила Уинн. - На мой взгляд, они вполне годны на это, и я тоже считаю странным, что ни одна из них не понесла.

    Четыре женщины Кэдерика, разгуливая вместе, теперь специально подошли к Уинн и Элдред. Одна из них, это была Бирангари, смело заговорила.

    - Значит, Элдред, это та самая рабыня, которую наш господин Кэдерик хотел для себя. Дикая уэльская девочка, - насмехалась она. - И вижу, плодовита, как корова. Тебе повезло, женщина, что господин тебя взял для себя, иначе я выцарапала бы тебе глаза.

    - Ты никогда не пользовалась эликсиром из аронника и брионии, чтобы избавиться от пятен на лице, Бирангари? - медовым голосом спросила Уинн. - Если у тебя его нет, я для тебя приготовлю. Тебе не сохранить расположение Кэдерика с лицом, как червивое яблоко.

    Бирангари буквально задохнулась и покраснела от ярости. Женщины, сопровождающие ее, нервно отпрянули назад.

    - Как ты смеешь говорить со мной подобным образом! - завопила саксонка. - Ты раба! Раба! Ты не имеешь права заговаривать со мной, пока я тебе не разрешу! Я пойду к господину! Я прослежу, чтобы тебя избили!

    Уинн бесстрашно шагнула вперед, чтобы встать прямо перед Бирангари.

    - Ты можешь верить чему хочешь, ты можешь называть меня как пожелаешь. Но ты не в силах изменить то, что я не раба, никогда не была и не буду вести себя по-рабски. Я - Уинн из Гарнока, жена Мейдока, принца из Пауиса. Моя кровь и кровь моего ребенка намного лучше любой из вас! Я буду с уважением относиться к Эдвину Этельхарду, поскольку он лорд Элфдина и вдобавок хороший господин. Я одарю своей дружбой тех, кто захочет ее, но я никогда не буду ничьей рабой. Если вздумаешь еще раз обратиться ко мне, делай это учтиво или не обращайся вовсе. - Потом Уинн повернулась к ним спиной и сказала Элдред:

    - О какой легкой работе говорил господин!

    - Подожди! - Это была опять Бирангари. - Ты на самом деле можешь приготовить средство, которое уничтожает все пятна на лице?

    Уинн повернулась к ней.

    - Если мне разрешат пользоваться домашней аптекой, я смогу.

    - В Элфдине нет никакой аптеки, - ответила Бирангари.

    - Должна быть. Я поговорю с Эдвином Этельхардом. А кто готовит для вас лекарства и мази?

    - Никто. Когда-то жила одна старуха, но она уже умерла.

    - А разве леди Милдред не была сведуща в медицине?

    - Леди Милдред большую часть времени либо ткала, либо отдыхала. С возрастом ее стали одолевать хвори, - пояснила Бирангари.

    - А если кто-нибудь поранится? - поинтересовалась Уинн.

    - Тогда ему перевязывают раны и надеются на лучшее.

    - Так не годится. Элдред, где Эдвин Этельхард? Мне надо немедленно с ним поговорить! Легкая работа может быть выполнена кем угодно, ноя целительница, а поскольку здесь в Элфдине некому лечить людей, тогда это станет моей обязанностью.

    - Господин в поле. Там сегодня собирают колоски, - ответила Элдред.

    - Отведи меня к нему, - решительно сказала Уинн. - Нельзя терять ни минуты.

    Хмыкнув себе под нос, старуха повела Уинн через распахнутые ворота, вниз по дороге на поле. Там они отыскали Эдвина Этельхарда верхом на лошади, который с благожелательным видом наблюдал, как женщины и дети тщательно собирали после жатвы оставшиеся колосья овса, ржи, ячменя. Все, что они сумеют найти, останется им. Это будет добавка к их зимнему пропитанию, которое им дает хозяин. Удачный сбор означает более сытое существование зимой.

    Когда Уинн и Элдред подошли к нему, Уинн внимательно разглядела Эдвина Этельхарда, потому что вчера у нее было слишком мало времени. Он был очень высок. Ростом, по крайней мере, с Эйниона.

    Ловко сидел на коне. Красивое лицо дышало довольством и спокойствием. Вокруг глаз и рта разбегались морщинки. Большой чувственный рот подходил к его внешности. Ей вспомнились поцелуи, которыми он вчера осыпал ее, и она почувствовала, как теплая волна накрыла ее. Уинн заставила себя сосредоточиться лишь на его внешности. Его длинный, безупречно прямой породистый нос мог принадлежать и королю. Она перевела взгляд на его руки, державшие поводья, - большие, красивые, с длинными изящными пальцами.

    - Доброе утро, мой господин, - учтиво приветствовала его Уинн, встав у правого стремени.

    Серо-голубые глаза лорда мгновенно оживились, и он с улыбкой посмотрел на нее.

    - Доброе утро, моя дикая уэльская девочка. Ты хорошо поспала?

    - Да, благодарю вас, что дали мне отдохнуть, мой господин, но я узнала, что в вашем поместье нет целителя. Это правда?

    - Да. Почему ты спрашиваешь? Ты больна? - забеспокоился он.

    Уинн покачала головой.

    - У меня прекрасное здоровье, мой лорд Эдвин. Я спрашиваю вас, потому что умею лечить людей. Пока я буду в Элфдине, я могла бы стать вашим домашним лекарем. Бирангари сказала мне, что в доме нет ни аптеки, ни лечебных мазей, ни запаса лекарств. Если на Элфдин обрушится какая-нибудь страшная болезнь, вы потеряете много людей.

    Не успел он ответить, как в поле раздался пронзительный вопль и крепостная женщина начала кричать. Тан направил лошадь в поле, и Уинн поспешила за ним, чтобы выяснить, что стряслось. В середине поля на коленях стояла женщина, прижав к груди маленькую девочку.

    - Что случилось? - спросил Эдвин Этельхард.

    - Моя дочь, господин! - всхлипывала женщина. - Моя дочь поранилась. Я не могу остановить кровь!

    Уинн добежала до испуганной матери и ее девочки и опустилась около них на колени.

    - Я целительница, - спокойно сказала она мелодичным и успокаивающим голосом, в котором, однако, слышались повелительные нотки. - Дай я взгляну на руку девочки.

    В страхе мать отпустила дочкину руку, и кровь хлынула ручьем, вызвав новый крик матери.

    - Замолчи! - прикрикнула Уинн и, приподняв слегка юбки, оторвала кусок ткани от рубашки. - Ты только пугаешь свою дочку. - Она начала тщательно и туго перевязывать руку девочке, чтобы остановить кровотечение. - Не отвезете ли вы ее в дом, мой господин? - попросила Уинн Эдвина Этельхарда. - Мне надо приготовить лекарственную мазь для раны. - Она повернулась к матери девочки. - Передай ребенка господину, женщина, и следуй за ним.

    Тан взял малышку у плачущей матери и направил лошадь к дому. За ним шли Уинн и другие женщины.

    - Элдред, мне понадобятся лук, соль, уксус, рута и мед, а также ступка и пестик. Ты можешь найти все это? И еще чистую ткань, порванную на полоски, миску и кувшин с кипятком.

    Элдред деловито кивнула.

    - Да, госпожа! Немедленно. - И она на удивление проворно пустилась вперед, обгоняя их, невзирая на свой почтенный возраст.

    Когда они добрались до дома и вошли в зал, Элдред уже отдала приказания домашним слугам, и те метались взад-вперед в поисках необходимого.

    - Положите ребенка на скамью возле очага, - распорядилась Уинн.

    Эдвин Этельхард осторожно опустил девочку и отступил, наблюдая за Уинн. - Успокой своего ребенка, женщина. Ты облегчишь мне работу.

    - Она умрет? - дрожащим голосом спросила испуганная женщина.

    - Нет, мы остановили кровь, - спокойно ответила Уинн. - Мазь, которую я приготовлю, защитит рану от заразы и не даст ей гноиться. - Уинн направилась к высокому столу, где Элдред уже расставила все необходимое. - Сними кожуру с лука, - попросила Уинн молодую служанку, - и тонко порежь его. - Она быстро собрала все, что ей требовалось.

    Зал замер, слуги широко раскрытыми глазами следили, как Уинн растерла лук в густую пасту, которую затем смешала по очереди с измельченной солью и небольшим количеством уксуса.

    - Приготовьте мне еще одну ступку, - приказала она.

    Ее быстро принесли. Уинн взяла листья летней руты и истолкла их в тонкий порошок, потом добавила мед и тщательно все перемешала.

    Оставшись довольна этой смесью, она добавила ее к луку, соли и уксусу и еще раз перемешала. Потом попросила, чтобы девочку принесли к столу.

    Она осторожно развязала наскоро сделанную повязку, приговаривая при этом:

    - Я вымою твою ручку, девочка, а потом прогоню с помощью вина всю злую жидкость. Тебе будет больно, но ты ведь храбрая, я знаю. - Улыбнувшись девочке, она как можно аккуратнее промыла пораненную руку, дуя на нее, когда малышка начинала морщиться от боли. Когда рана наконец была хорошо промыта, Уинн сказала:

    - Ты вела себя очень храбро, моя дорогая. Теперь я положу хорошую целебную мазь на твою рану и завяжу ее чистой тканью. - Разговаривая с девочкой, она ловко работала руками. - Приходи ко мне завтра утром, я посмотрю, как заживает твоя рана. Ну вот и все, - сказала она, заканчивая перевязывать руку. - А теперь иди к маме и передай ей, что я довольна тобой.

    Малышка побежала к матери. Когда Уинн спустилась с помоста в зал, женщина подошла к ней и бросилась в ноги.

    - Госпожа, благодарю вас за то, что излечили мою дочь. Да благословит вас Господь! - Потом, поднявшись с пола, она вместе с дочкой покинула зал, а за ней и все слуги.

    - Элдред, найди мне каменный горшочек и переложи туда оставшуюся мазь. Она мне потребуется завтра, - сказала Уинн служанке.

    - Да, госпожа! - последовал ответ.

    - Ты на самом деле целительница, - тихо произнес Эдвин Этельхард, - и умеешь хранить спокойствие в трудную минуту. Думаю, Рори Бэн оказал мне большую услугу, чем предполагал. У тебя будет все, что нужно для приготовления лекарств, Уинн. В конце зала есть небольшая комната, которую использовали как кладовку Элдред знает, что я имею в виду. Ты можешь взять ее для своей аптеки, а также все для ее оборудования.

    - Благодарю вас, мой господин, - сдержанно ответила Уинн.

    Он повернулся и отправился обратно в поле.

    Остаток дня Уинн чистила и мыла крохотную комнатку, которую отдал ей тан. Домашние слуги принесли деревянный стол и скамью.

    Уинн и старуха Элдред искали горшочки, чаши, кувшины - все, что годилось для аптеки.

    - Где ты достала руту? - спросила Уинн.

    - У повара.

    Они заторопились на кухню, где Уинн обнаружила, что девочка, чью руку она лечила сегодня, внучка повара и свет его очей.

    - У меня есть достаточно трав и специй, госпожа. Возьмите, что вам нужно. Как хорошо, что у нас в Элфдине теперь есть целительница, сказал он.

    Элдред в изумлении покачала головой.

    - Этот старый Хил всегда такой раздражительный. Не думаю, что вам удастся легко отыскать то, что нужно.

    - Мне нужно гораздо больше того, что есть у повара. Мы отправимся завтра с утра за травами, может быть, я смогу сама набрать что-нибудь.

    Хоть уже ноябрь, но погода стоит хорошая и растения еще не увяли.

    Приближался час обеда, и Элдред сказала:

    - Пойдемте, госпожа. Вы должны возвратиться в Большой зал и привести себя в порядок В спальню Элдред принесла таз с водой, чтобы Уинн могла умыть руки и лицо. Затем Элдред быстро расплела толстую тяжелую косу Уинн.

    - У меня нет ни щетки, ни гребня, - посетовала Уинн.

    - Господин сказал, что вы можете взять те, которые раньше принадлежали леди Милдред, - ответила Элдред и принялась расчесывать ее длинные волосы. - Господин поручил принести материю из кладовой, чтобы вы могли выбрать себе несколько кусков на платья. Я помогу вам сшить их. - Потом ее узловатые пальцы начали заплетать косу, умело вплетая в нее немного цветной шерсти. Закончив, она сказала:

    - А теперь мы возвратимся в зал. Уже час обеда.

    Когда они вошли в Большой зал, Уинн увидела Эдвина Этельхарда и его семью за столом. Она молча стояла в противоположном конце зала.

    Наконец Эдвин с веселой улыбкой на лице позвал ее.

    - Подойди, Уинн, и сядь рядом со мной. Болдер, уступи свое место, чтобы Уинн могла

сесть подле меня.

    - Отец, ты посадишь за наш стол рабыню? Не сошел ли ты с ума? - гневно спросил Кэдерик, в то же время раздевая глазами приближающуюся Уинн.

    - Это мой стол, Сью, - спокойно произнес Эдвин. - Да, я посажу Уинн рядом с собой. Она заслужила мое расположение.

    - Раздвигая для тебя ноги? - оскорбительно сказал Кэдерик. - Это может сделать любая блудница, отец.

    Прежде чем тан смог ответить своему сыну, Уинн спокойно заметила:

    - Если б я раздвигала ноги для вас, Кэдерик Этельмар, все было бы иначе? В будущем вы будете говорить со мной уважительно. Я не сделала ничего дурного, чтобы заслужить вашу непочтительность. Вы также в уважительном тоне будете разговаривать с отцом, потому что он хозяин Элфдина, и хороший хозяин. - Шелестя юбками, она села за высокий стол.

    - Что здесь происходит? - Голос Кэдерика был натянут, как струна, от невозможности проявить хоть какую-нибудь власть. - Эта женщина в доме всего лишь день, а ты не только посадил ее за наш стол, но и отвел ей комнату. Эта уэльская ведьма околдовала тебя, отец!

    Раздался гулкий смех тана, заполнивший дом своим весельем.

    - Кэдерик, Кэдерик! Твои страхи напрасны. Как я уже говорил, я купил Уинн потому, что впервые в жизни меня взбудоражила женская красота и я почувствовал желание. Если это колдовство, тогда, конечно, все мужчины поддаются ему время от времени. Что же касается комнаты, о которой твои сплетницы нашептали тебе, то это маленькая кладовая в конце зала. Уинн - целительница, и сегодня днем я был свидетелем ее мастерства, когда она лечила пораненную руку крепостной девочки. У нас в Элфдине уже много лет нет лекаря. Я благодарен Уинн за ее искусство, которое будет полезно для нашего дома. Лекарю нужно место для аптеки. Даже ты, мой сын, должен понимать, что знания Уинн окажутся бесполезными, если ей негде будет готовить лекарства, мази, эликсиры.

    - Я тем не менее считаю, что ты слишком вознес эту рабыню! - проворчал Кэдерик.

    - А я, мой сын, считаю, что ты слишком много позволяешь себе в моем доме, - ответил отец предостерегающим тоном. - Уинн здесь потому, что я этого хочу. Если не сможешь относиться к ней с уважением, тогда ты больше не будешь сидеть за моим столом.

    На некоторое время воцарилась гнетущая тишина. У Элдры Свэннек неодобрительно подергивался рот, но она не проронила ни слова. Хотя она надеялась, что Элфдин когда-нибудь станет принадлежать ее сыну Боку, Болдер и она со временем унаследуют дом ее отца и уедут отсюда. Сейчас же вся эта шумиха вокруг новой рабыни ее не беспокоила.

    Эдит Крукбэк не поднимала от тарелки глаз, хотя она не прикасалась к еде. Со вчерашнего дня к Кэдерику нельзя было подступиться, после того как он увидел уэльскую женщину. Ночью он злился на своих четырех женщин от расстройства, что отец не отдал новую рабыню ему.

    Эдит никогда не видела, чтобы похоть так переполняла его. И сознание того, что предмет его вожделений сейчас находится в постели отца, было для него невыносимо.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26