Элизабет Адлер » Остросюжетные любовные романы » «Сейчас или никогда»

- Ну хорошо, Гарри, - наконец смилостивилась она, - вы можете быть со мной предельно откровенным. Обещаю, что все подробности нашего разговора останутся между нами, - добавила она мягко.

    - Да, я действительно хотел все бросить и вернуться к карьере профессионального футболиста. Думал, в этом деле я смогу добиться наибольшего успеха. Однако потом оказалось, что время уже ушло, а на футбольном поле появились новые люди - молодые, сильные, перспективные, настырные. Словом, они были намного лучше меня. Отец сказал, что он сожалеет о моем решении, но не стал противиться, считая, что я сам должен отвечать за свои поступки.

    Гарри помолчал и после некоторых колебаний рассказал давнюю историю о том, как отец в конце концов не выдержал и приказал сыну застегнуть молнию на брюках и заняться серьезным делом. Они оба посмеялись от души, после чего наступила томительная пауза.

    - Значит, вы все-таки решили вернуться в университет? - первой нарушила молчание Мэллори.

    - Да, я знал, что отец прав и что надо заняться делом. Спорт - дело чрезвычайно капризное и не всегда удается добиться выдающихся результатов. А человеку нужна профессия на всю жизнь. После того разговора с отцом я вернулся в университет, окончил его, а потом стал работать с отцом в его фирме.

    В этот момент к ним подошла официантка с огромным подносом в руках. Увидев на нем тарелки с ломтиками семги и золотистым поджаренным картофелем, Мэллори даже привстала от неожиданности, и глаза ее загорелись от внезапно пробудившегося аппетита. Давно она не ела таких вкусных вещей.

    - Попробуйте, - деликатно предложил ей Гарри. - У меня есть надежда, что на вкус это так же приятно, как и на вид.

    - У-у, - неожиданно протянула Мэл и глубоко вдохнула приятный запах блюда. При этом она несколько раз жадно сглотнула и даже закрыла глаза от предвкушения.

    Гарри подумал, что в этот момент она напоминает маленькую девочку, которой на день рождения преподнесли долгожданный пирог.

    - А мне кажется, что на вкус это намного приятнее, чем на вид, - сказала она, не отрывая взгляда от огромной тарелки.

    - Ну вот, теперь я вижу перед собой более нормального человека, чем некоторое время назад, - иронично заметил Гарри. - Я уж было подумал, что вы никогда не откажетесь от застывшего образа телезвезды.

    - Возможно, вы правы, - охотно признала Мэл, хотя и не совсем была согласна с этим спорным утверждением. Она не собиралась открывать детективу свою душу и объяснять все тонкости своей профессии. Приступив к еде, она тем не менее решила довести разговор до конца. - Значит, вы почти два года работали в фирме отца, не так ли? А потом вдруг все бросили и перешли в полицию. Почему? Что вас толкнуло на это?

    Ее голубые глаза были настолько проницательными, что, казалось, сверлили его до самых глубин души. Такая женщина может докопаться до чего угодно. Впрочем, именно острый ум и безупречная логика сделали ее такой знаменитой. Без этих качеств ее телевизионная программа была бы обречена на провал.

    - Послушайте, Мэлоун, вы так много знаете обо мне, что без труда ответите на этот вопрос. Он вытекает из всего вышесказанного.

    Она сделала паузу и, казалось, была всецело поглощена едой.

    - А что вы можете сказать о своей бывшей жене? Вы любили ее?

    - Господи Иисусе! - взмолился Гарри и удивленно уставился на нее. - Разумеется, любил. И если хотите знать правду, очень сожалел, что она бросила меня. Чертовски сожалел. А зачем вам все это надо, позвольте спросить?

    - Просто для того, чтобы убедиться, что богатые полицейские тоже могут испытывать простые человеческие чувства.

    - Как вы, например? - ехидно спросил он. Мэл усмехнулась и удовлетворенно кивнула:

    - Молодец, хороший ход, детектив. Ну ладно, тогда расскажите мне о своем клубе под романтическим названием "Лунный свет".

    Гарри вынужден был засмеяться, чтобы не выдать своего удивления.

    - Черт возьми, Мэлоун, откуда вам известны такие подробности? Ведь это один из моих главных секретов. - Джордан перестал есть и пристально посмотрел на собеседницу. Он действительно оказал финансовую помощь клубу, но сделал это анонимно, и об этом знали только несколько человек из его начальства.

    - Не забывайте, что это моя работа. Я по долгу службы обязана знать как можно больше о тех людях, с которыми общаюсь. Я даже знаю, что сейчас вы строите еще один тренажерный зал в другом районе города с большим бассейном. Более того, мне известно, что вы вместе с другими полицейскими непосредственно помогаете в этом строительстве. - Она умолкла и очень серьезно посмотрела на него. - Вынуждена признать, что вы делаете замечательную вещь, Гарри. Сейчас не так уж много найдется людей, согласных тратить свои средства и время на каких-то уличных подростков.

    Гарри, по обыкновению, пожал плечами:

    - Возможно, это потому, что другие люди не видят подростков на улице так часто, как полицейские. Ведь кто-то же должен помочь этим ребятам? Я живу один, ни в чем не нуждаюсь, так почему же не отдать часть своих сбережений на нужды детей?

    - Очень благородно, - без тени иронии заметила Мэл.

    - Да уж, - засмеялся Гарри. - Только не надо делать из меня святого. И вообще, Мэлоун, я чувствую себя участником вашего телешоу. Думаю, что настало время поменяться ролями. - Он взял ее руку, повернул ладонью вверх и стал внимательно разглядывать линию жизни. - Или мне придется ограничиться той информацией, которую предоставит мне ваша ладонь?

    Мэл нервно заерзала и выдернула руку. Она прекрасно брала интервью, но никогда не испытывала желания отвечать на вопросы других.

    - Мне практически нечего сказать о себе. Самая что ни на есть обычная жизнь. Девушка из маленького городка неплохо окончила школу, поступила в колледж, затем получила работу на местном телевидении, пару лет вещала прогноз погоды, а потом попала в поле зрения большой общенациональной телекомпании, вот, собственно, и все. - Она равнодушно пожала плечами. - Обо мне почти все известно каждому телезрителю.

    - Нет, нет, так не пойдет! - взмахнул руками Гарри. - Погодите минутку. Это слишком просто и слишком поверхностно. О каком маленьком городке идет речь? Где ваша семья? Ваши братья и сестры? Ваше семейное положение? Где ваш муж? Другими словами, я требую, чтобы вы потратили на рассказ о себе столько же времени, что и я. Иначе это будет несправедливо по отношению ко мне.

    Она внезапно помрачнела и отвела взгляд в сторону, однако Гарри успел заметить в ее глазах тот же самый блеск загнанного зверька, который запомнился ему еще при первой встрече, когда она увидела фоторобот преступника.

    - Все это ерунда! - отмахнулась она. - Мне действительно нечего сказать. Если хотите знать, я самая неинтересная женщина на этой планете.

    И снова в ее глазах он увидел какую-то неприкаянность, которая бывает только у очень одиноких людей. Гарри сокрушенно покачал головой. Он знал, что ее гложут сомнения, но ничего не мог поделать.

    Она вдруг подняла голову, и ее лицо озарилось светлой улыбкой, а в глазах сверкнули озорные огоньки.

    - Это шутка, Гарри, просто шутка, не более того. Не обращайте внимания.

    Официантка убрала посуду, и какое-то время они сидели молча, напряженно глядя друг на друга.

    - В таком случае зачем вы обрушились на меня со своими психологическими изысканиями? - первым нарушил гнетущую тишину Гарри. - Судя по всему, у меня нет никаких шансов попасть на ваше телешоу, хотя я до сих пор не могу понять почему. И все же должен вас предупредить, что по-прежнему расследую это дело и непременно доберусь до преступника. Даже без вашей помощи, хотя она была бы весьма кстати.

    Мэл провела пальцами вверх и вниз по запотевшему бокалу.

    - Мне просто было интересно, чем вы живете и откуда черпаете силы для работы. Я до сих пор не понимаю, какими мотивами вы руководствовались, приглашая меня на сегодняшний ужин.

    - А какими мотивами, позвольте спросить, руководствовались вы, принимая мое приглашение? - парировал Гарри, вопрошающе глядя ей в глаза.

    В этот момент между ними снова пробежала черная кошка.

    - Мне было интересно, что вы собой представляете в неофициальной обстановке, - пояснила она с невинным видом.

    Гарри задумчиво провел рукой по подбородку.

    - Стоит ли это понимать как чисто абстрактный интерес к малознакомому человеку или за этим кроется нечто большее? Я имею в виду, что вы хотите узнать меня лучше? А для какой, собственно, цели?

    Она снова обдала его холодной как лед ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего:

    - Эта была просто шутка, детектив, не более того. - Гарри вздохнул, изображая крайнюю степень сожаления.

    - А я-то думал, что это сексуальное домогательство. - Он внимательно смотрел, как она жадно поглощает остатки рыбы, и почему-то подумал, что она, наверное, питается чистым воздухом да еще, может быть, розовыми яблоками. - Мэлоун, вы так жадно едите, словно несколько лет не видели и не ели нормальной пищи.

    - Вы правы, - неожиданно подтвердила она. - В последние две недели я сижу на диете и потребляю не больше тысячи двухсот калорий в день. А в детстве вообще питалась плохо. Иногда у нас и еды-то никакой не было. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сейчас я с такой жадностью набросилась на семгу и жареный картофель.

    Гарри долго смотрел на нее, не зная, как продолжить разговор. Наконец-то она хоть что-то сказала о своем детстве.

    - Откровенно признаться, вы удивляете меня, Мэлоун, - сказал он через некоторое время. - Мне почему-то казалось, что вы выросли в большом уютном доме, где много света, тепла и людей, не говоря уже о еде. В таком доме сердобольная мама всегда торчит на кухне - готовит всякие вкусности, а папа подстригает травку на газоне или играет в баскетбол с детишками. А вы - королева дома, за один только взгляд которой дерутся местные мальчишки.

    - Вы нарисовали прекрасную картину, но, к сожалению, далекую от истины. - Она откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. - К сожалению, далеко не все люди появляются на этот свет с серебряной ложкой во рту, как вы, например, Гарри Джордан.

    - Да, но это еще не повод, чтобы стыдиться своего прошлого, - резонно заметил Гарри.

    Скептически хмыкнув, Мел покачала головой:

    - Откуда вам знать, что думают люди из бедных семей? Вы, вероятно, даже не подозревали, как живут люди в неблагополучных семьях и в неблагополучных районах города, пока не стали полицейским.

    - А вы что, живете сейчас в одном из таких районов?

    - Нет, мы сейчас говорим не обо мне, а вообще о существовании таких районов. Тем более что мне по долгу службы положено знать, как живут люди в трущобах.

    - Мне тоже.

    Она настороженно посмотрела на него:

    - Интересно, чем занимаются такие люди, как вы, после окончания рабочего дня?

    - Мэлоун, вы знаете обо мне почти все, изучили меня вдоль и поперек. Если вы не хотите рассказывать о себе, то расскажите обо мне.

    Мэллори заметно оживилась:

    - Ну, мне кажется, вы ведете активный образ жизни, причем не только днем, но и ночью. Просиживаете часами в своем клубе, занимаетесь на тренажерах, встречаетесь с друзьями, любите потанцевать с красивыми женщинами, не отказываете себе в удовольствии выпить хорошего вина, неравнодушны к вкусной еде, женщины находят вас достаточно привлекательным, и вы не отказываете себе в маленьких слабостях.

    - Ну вот, опять мы вернулись к прежней теме. - Мэл доброжелательно улыбнулась:

    - Забавно, как вы пытаетесь пролезть ко мне в душу. Послушайте, детектив Джордан, мне очень приятно беседовать с вами, но завтра мне предстоит трудный день и надо хорошенько выспаться. Утром мы записываем очередную передачу, а для этого требуется войти в образ Золушки.

    - Очень жаль, - искренне сказал Гарри. - У меня уже появилось ощущение, что я начинаю узнавать вас все лучше и лучше.

    - Правда? - удивилась она. - А зачем вам это нужно? Может, для этого вы меня и пригласили? - Она бросила на него насмешливый взгляд, а потом встала и направилась в дамскую комнату.

    Он покачал головой, наблюдая за тем, как она весело помахала ему рукой из дальнего конца зала. Он, конечно, не рассчитывал на такой финал. Сейчас он знал о ней ничуть не больше, чем во время первой встречи.

    - Вам не стоит провожать меня, - твердо сказала она, когда они вышли на улицу. - Я доберусь на такси.

    - Нет, мадам, - столь же твердо заявил Гарри, - я привык провожать женщину до двери ее дома.

    - Ну, это чересчур старомодно, детектив, - попыталась отшутиться Мэл. - Так было во времена молодости вашей мамы, а сейчас женщины стали очень самостоятельными и независимыми. И к тому же сами научились ловить такси.

    Он посмотрел на нее с нескрываемым раздражением:

    - Вы можете говорить что угодно, мадам, но я с детства приучен к хорошим манерам.

    - Ах да, я и забыла. Ведь вы же маменькин сынок, не так ли?

    - Именно так, - буркнул Гарри. - Как тот серийный убийца, которого я безуспешно пытаюсь поймать.

    - Вы же обещали не говорить о делах, - внезапно помрачнела Мэл.

    - Да, и всегда выполняю свои обещания. Скрипнув тормозами, перед ними остановилось желтое такси. Гарри открыл дверцу, пропустил Мэл вперед, а потом сел сам. К его удивлению, Мэллори не стала протестовать. Сообщив водителю адрес, она притихла и напряженно вглядывалась в темноту ночи. В этот момент ей пришла в голову неожиданная мысль, что было бы неплохо, если бы ее любил такой человек, как Гарри Джордан. То есть красивый мужчина со старомодными манерами и редкой по нынешним временам способностью выполнять свои обещания. К тому же надежный и крепкий, как стена, за которой приятно было бы укрыться от жизненных невзгод.

    А Гарри в этот момент физически ощущал близость Мэллори и жадно вдыхал тонкий запах ее духов. Он повернул голову, уловил взглядом блестящую золотую цепочку, а потом проследил, как она спускается и исчезает в ложбинке между ее грудей. Не выдержав напряжения, он прокашлялся и первым нарушил тишину:

    - Благодарю вас за приятный вечер, миссис Мэлоун. - Она повернулась и долго смотрела на него.

    - Мне тоже было приятно, детектив Джордан.

    - Значит, мы снова вернулись к официальному тону? - грустно заметил Гарри и покачал головой. - Впрочем, я так и не дождался разрешения называть вас просто Мэллори.

    - Значит, в этом нет необходимости, - так же грустно сказала она, и ее голубые глаза потемнели.

    Такси остановилось возле небольшого дома, и Гарри вышел из машины открыть ей дверцу.

    - Вам придется привыкнуть к моим старомодным манерам, если нам случится еще когда-нибудь встретиться.

    Мэл смерила его скептическим взглядом, но ничего не ответила. Они пошли по направлению к дому.

    - Полагаю, что на чашку кофе мне рассчитывать не приходится, - грустно подытожил Гарри. - Вы будете вживаться в многотрудный образ прекрасной Золушки, не так ли?

    - Именно так, детектив, вы не ошиблись.

    - В таком случае мне остается пожелать вам спокойной ночи.

    - Спокойной ночи, детектив Джордан.

    Какое-то время Гарри стоял перед дверью, сложив на груди руки, и наблюдал, как она вошла внутрь, но неожиданно остановилась. Затем, немного подумав, она вернулась к нему.

    - Скажите мне одну вещь, Гарри, - осторожно начала она. - Когда я звонила вам по телефону, вы ответили мне запыхавшись. Что это было? Чем вы там занимались?

    Гарри улыбнулся и провел рукой по волосам.

    - Вам сказать правду или соврать?

    - Правду, разумеется.

    - Жаль. Я бы предпочел соврать. Так вот, правда заключается в том, что за секунду до этого я с собакой вернулся с велосипедной прогулки. Мы часто это проделываем, так как нам обоим нужно быть в хорошей форме. А вы что подумали?

    Мэл, откинув голову, весело рассмеялась:

    - Да нет, ничего особенного. Просто интересно, почему человек так учащенно дышит в трубку. Ну ладно, еще раз спокойной ночи, Гарри. - Она зашагала к двери.

    - Знаете что, миссис Мэлоун? - крикнул ей вдогонку Гарри. Она остановилась и обернулась.

    - Что еще?

    - Если бы вам вдруг пришлось описать меня одним-единственным словом, какое вы выбрали бы?

    Мэл нахмурилась:

    - Это что, тест или что-то в этом роде?

    - Нет, просто настал мой черед задать вопрос. Вы же сами начали эту игру, не так ли? Причем вы можете соврать или сказать правду. Я бы предпочел правду.

    Она задумалась на какое-то мгновение.

    - Петушистый! - неожиданно выпалила она. - Да, именно петушистый. Вот этим словом я могла бы вас охарактеризовать.

    - Хорошо, а теперь вы можете задать мне свой вопрос. Она изумленно посмотрела на Гарри:

    - Ну ладно, я задам вам такой же вопрос.

    - Энигма, миссис Мэлоун, - выдохнул Гарри. - То есть загадка. Это единственное слово, с помощью которого можно описать вашу сущность. Энигма.

    Мэл долго смотрела на него, не зная, что ответить.

    - Я принимаю это, Гарри, в качестве комплимента. - С этими словами она повернулась и открыла дверь. - Спокойной ночи, Гарри, и на этот раз без шуток.

    Она подняла руку, помахала и исчезла за дверью.

Глава 13

    Мэл приехала в студию в семь часов утра. Запись передачи должна была начаться в десять, но она всегда приезжала раньше, чтобы проследить за подготовкой и убедиться, что все идет по плану.

    - И это после того, как мы почти сто раз прогнали сценарий, - пожаловалась Бет, не понимая рвения подруги. - Мэл, после трех лет совместной работы пора бы уже доверять своей команде.

    - Я все понимаю, но должна лично убедиться, что все идет нормально, - продолжала настаивать Мэл.

    - Ну ладно, Бог с тобой, в конце концов это твое личное дело, - смирилась Бет. - Если тебе не спится по утрам, то выпей хотя бы чашку кофе и съешь пирожное.

    Мэл взглянула на нее с возмущением.

    - Ты предлагаешь мне кофеин и сахар? - взорвалась она и с тоской посмотрела на стоявшую перед Бет дымящуюся чашку кофе. - Ну хорошо, может, полчашки мне все-таки не помешает. Но только без сахара, - предупредила она подругу, которая уже налила ей почти полную чашку крепкого черного кофе, и закрыла глаза. - Изыди, сатана, не искушай меня! - произнесла она, словно молитву.

    Потягивая кофе, она быстро проглядывала текст сценария, с каждой минутой убеждаясь, что он написан превосходно.

    - Ну что ж, я уже готова принять свое второе лицо, - шутливо оповестила она Хелен Росс, которая была ее гримером с первого дня выхода ее шоу в эфир три года назад.

    Хелен придирчиво осмотрела Мэл с ног до головы, обратив особое внимание на ее лицо и прическу.

    - Ты всегда говоришь эти слова, но на самом деле мало отличаешься от сценического образа. Единственное, что нам остается сделать, так это подчеркнуть черты лица и наложить соответствующие тени, вот и все. Ты же знаешь, что телекамера требует особого подхода.

    - Мне всегда становится легче на душе, когда я думаю, что практически ничем не отличаюсь от других людей. - Мэл плюхнулась в кресло и пристально посмотрела на себя в зеркало. - Но если говорить откровенно, то телезрители видят на экране не меня, а совершенно другую женщину.

    Хелен покачала головой, выражая несогласие с ней. Одновременно она готовила крем для макияжа. - Хелен?

    Та вопросительно посмотрела на отражение Мэл в зеркале.

    - Как ты думаешь, я действительно навязываю всем свою волю?

    Хелен рассмеялась:

    - Нет, не думаю, но знаю многих людей, которые придерживаются именно такой точки зрения.

    Мэл насупилась и критически посмотрела на себя в зеркало.

    - Думаю, они правы, - глубоко вздохнув, сказала она. - Но это мое шоу, и если я не буду контролировать весь процесс подготовки, то оно никогда не станет самым популярным.

    - Совершенно верно, - поддержала ее Хелен.

    Пока Хелен обрабатывала ее лицо, Мэл еще раз пробежала глазами текст сценария, но сконцентрироваться так и не смогла. Мысли то и дело возвращались к тому, о чем она думала почти всю ночь: что сейчас делает Гарри Джордан? Она представляла его то мчащимся на велосипеде со своей собакой, то гуляющим в парке, то сидящим перед телевизором, то спешащим в магазин за продуктами. Она вспоминала его крепкое тело, прижатое к ней на заднем сиденье такси, и думала: наверное, хорошо было бы провести с ним ночь. И всегда он был в своих потертых джинсах и такой же кожаной куртке. Почему он так небрежно одевается? Неужели ему безразлично, как к этому относятся женщины?

    Что он делает сейчас? Скорее всего сидит в полицейском участке.

    Она перевернула очередную страницу сценария и попыталась сосредоточиться. Сейчас не время ломать себе голову над личной жизнью какого-то бостонского детектива. Надо хорошенько подготовиться к съемкам программы.

    В конце долгого и трудного рабочего дня Мэллори собрала всю свою команду, и они отправились в небольшой китайский ресторан неподалеку от студии. Там все поужинали, попутно вспоминая самые интересные и смешные эпизоды недавней съемки, а Мэл ограничилась лишь чашкой жасминового чая и практически не принимала участия в общем веселом застолье.

    Домой она вернулась только в девять часов вечера и, как только переступила порог дома, сразу же почувствовала необыкновенно приятный запах. Она закрыла глаза 87 и вдруг подумала, что ей это почудилось. Но на столе стояла большая хрустальная ваза с огромным букетом белой сирени, кремовых роз и белых лилий. А рядом с вазой лежала почтовая открытка. Она уже знала, от кого эти цветы, но не могла понять, как Гарри Джордан узнал о ее пристрастиях.

    Кроме открытки и цветов на столе лежал небольшой пакет. Скинув туфли, Мэл схватила пакет и открытку и поспешила в гостиную, где, уютно устроившись в мягком кресле, принялась читать послание.

    "Энигма, - говорилось в открытке, - это нечто загадочное и в высшей степени таинственное. Так обычно называют людей, поступки и жизнь которых остаются загадкой для окружающих. Происходит от греческого слова "ainigma"".

    - Остроумно, Гарри, - сказала Мэл, все еще разглядывая открытку, - очень остроумно. -

Затем она посмотрела на небольшой пакет. Он был завернут в яркую упаковочную бумагу с тисненными золотом рождественскими поздравлениями и пожеланиями счастья и перевязан красной лентой с большим бантом. Она вскрыла его и обнаружила компакт-диск со знаменитой музыкой Эдуарда Элгара под названием "Вариации энигмы". Мэл вставила диск в проигрыватель и, усевшись на пол, под звуки этой волшебной музыки полностью ушла в воспоминания своего детства.

    Она выросла в небольшом провинциальном городке Голдене, но родилась совсем в другом месте. Сюда они с матерью переехали после того, как однажды ночью ушел отец и больше не вернулся. Мэри Мэллори все еще помнила его - высокий, коренастый, с обветренным лицом и огромным шрамом на подбородке. И еще у него была жуткая татуировка на правой руке с изображением пышногрудой русалки, выполненным так искусно, что когда он хотел позлить жену или смутить дочь, сгибал руку, и ее огромные груди колыхались, как живые. Мэллори с матерью смущенно отводили глаза, а он хохотал над их старомодной целомудренностью.

    В молодые годы он был моряком и очень любил рассказывать об этом, особенно в подпитии, а таким он был практически всегда. Последние годы отец работал кочегаром на небольших торговых судах и постоянно болтался в море между Сиэтлом и какими-то азиатскими странами. На самом деле, конечно, никакого моря и уж тем более других стран он не видел, так как все время проводил в тесной и душной кочегарке, выходя на берег только в больших портах. Все, что отец помнил о своих морских вояжах, была неимоверная жара кочегарки и угольная пыль, которую он глотал каждый день. Конечно, изредка он выходил на верхнюю палубу покурить и подышать свежим воздухом, но через несколько минут снова возвращался в жаркую преисподнюю натужно гудящего чрева судна.

    Он был извергом, издеваясь над беззащитной женщиной, ее матерью. Спальня Мэри находилась рядом со спальней родителей, и она слышала, как он глумился над матерью. Точнее сказать, он просто терроризировал ее своими сексуальными фантазиями и при этом все время ссылался на свои амурные похождения в экзотических портах Макао, Тайбея или Гонолулу.

    - Знаешь, как они это делают? - приставал он к ней. - Очень просто. Они крепко сжимают ноги и работают мышцами. - При этом он орал на нее прокуренным сиплым голосом и требовал, чтобы она проделывала то же самое. Только потом Мэри поняла, какого мужества и терпения матери стоило, чтобы выносить все эти муки и не будить ребенка криком. - Ты никчемная и совершенно бесполезная баба, - говорил он, когда оказывался несостоятельным как мужчина. - Ты ничтожество, ты мерзкая тварь, животное! Ты просто старуха, которую давно уже пора отправить на кладбище!

    Потом обычно начиналось самое ужасное. После своих неудач он начинал остервенело бить жену, причем колотил ее так, словно это был мешок с песком. Слышались только глухие удары и тяжелые стоны матери. Мэри обычно закрывала уши ладонями и все время повторяла молитву, которая, конечно, не помогала, но хоть давала надежду на то, что это скоро закончится: "Боже мой, Боже милостивый, Боже праведный, пожалуйста, не позволяй ему бить маму, накажи его, отними у него силы, сделай хоть что-нибудь. Он же убьет ее!"

    Она никак не могла понять, почему ее молитвы не доходят до Бога, а если все-таки доходит, то почему это не помогает. Правда, иногда ей казалось, что Бог услышал ее молитвы, так как отец бранясь вскакивал с постели, натягивал на себя грязную одежду, долго возился с ремнем, потом садился на кровать, скрипя пружинами, надевал ботинки, и после этого, как правило, наступало минутное затишье. Иногда он снова начинал колотить мать, но, к счастью, чаще всего просто уходил, громко хлопая дверью. Это спасало их на какое-то время, и оставшуюся часть ночи они могли спать спокойно.

    Пока Мэри была маленькой, она думала, что такие моменты случались исключительно благодаря ее неустанным молитвам, но потом, повзрослев, поняла, что ее всемогущий Бог не имеет к этому никакого отношения.

    После каждого такого скандала Мэри долго лежала в постели и со страхом прислушивалась к каждому шороху, боясь, что отец вернется и снова начнет избивать мать. Однако самое ужасное заключалось в том, что она не могла прийти к матери и пожалеть ее. В их семье все проявления чувств считались мещанской пошлостью. Со временем Мэри стала считать, что люди не должны проявлять чувств, - это слабость, которую следует безжалостно искоренять.

    А ее мать все больше замыкалась в себе, ни с кем не разговаривала и часто плакала украдкой. Даже за обеденным столом они, как правило, сидели молча и только изредка нарушали тишину отдельными фразами, такими, например, как "передай соль" или что-нибудь в этом роде.

    А когда отца не было дома, мать бесцельно бродила по дому как сомнамбула, постоянно курила и заливала горе крепкими спиртными напитками.

    - Мама, - обратилась как-то к ней Мэри, когда отца, по обыкновению, не было дома, - почему бы нам не сходить в кино? В нашем кинотеатре, говорят, сейчас идет очень интересный фильм.

    Мать подняла на нее осоловелые глаза, глубоко затянулась сигаретой, а потом понуро повесила голову.

    - Нет, дочь, не хочу. А ты сходи. Деньги возьми в моем кошельке.

    Мэри действительно пошла в кино и долго не могла забыть сверкающий мир голливудского экрана, красивых мужчин и женщин и красивую жизнь, которая для нее тогда олицетворялась прежде всего в беззаботности, отсутствии чувства голода и насилия над собой. Тогда она поняла, что на свете есть другая жизнь, лишенная тех трагических моментов бытия, которыми была наполнена ее собственная.

    С того дня Мэллори старалась посмотреть практически все фильмы, которые показывались в их небольшом кинотеатре, а многие видела по два, а то и три раза. И лет до двенадцати она верила, что реальная жизнь действительно такая, какой она представлена в фильмах. И только ее личная жизнь складывается по-другому. Кроме того, она не верила в существование истинной любви между людьми. Не верила, что люди могут любить друг друга по-настоящему, могут смотреть друг на друга любящими глазами, с открытым сердцем. А когда они обнимаются, целуются и клянутся в любви, то это просто ложь, которая нужна для утешения других, не более того. Девочка была уверена, что родители ее не любят из-за того, что она такая гадкая и некрасивая. Она действительно была не очень привлекательной девочкой - худосочная, угловатая, с жидкими волосами и очками с толстыми пластиковыми стеклами, которые делали ее похожей на чудище с голубыми глазами. За все годы своей юности она не могла вспомнить ни единого случая, чтобы кто-то обнял ее за плечи, поцеловал, пригласил в кино или вообще проявил малейший интерес.

    Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отец ушел в плавание и не вернулся. Прошел год. Как-то, возвратясь из школы, Мэри увидела свою мать на кухне читающей какое-то письмо. Увидев дочь, мать потрясла листом бумаги и запричитала со слезами на глазах:

    - Мэри, они прислали нам извещение, что мы задолжали за дом и должны немедленно убираться отсюда. В противном случае в субботу утром к нам явится судебный исполнитель и выкинет нас на улицу. Какой кошмар, Мэри! Что же нам теперь делать?

    Мать положила извещение на стол и пристально посмотрела на дочь. Мэри вдруг показалось, что на самом деле мать обрадовалась такому повороту дел. Во всяком случае, тогда она увидела в ее глазах слабые огоньки надежды. Оправившись от онемения, она вскочила на ноги и бросилась к дочери.

    - Ты должна помочь мне, Мэри, - прошептала она, оглядываясь вокруг. - Нам нужно срочно упаковать все вещи, включая кухонную посуду, одежду и все такое прочее.

    Затем она остановилась и пристально посмотрела на дочь сверкающими от счастья глазами.

    - Надеюсь, ты понимаешь, что все это означает? Мы никогда больше не увидим твоего отца.

    Мэри осознавала, что грешно радоваться такому событию, но, с другой стороны, она прекрасно понимала свою мать, которая мучилась с ним всю жизнь и вот наконец-то получила долгожданную свободу от его тирании. Они обе ощутили небывалое облегчение и стали быстро паковать вещи. Сожаление о потерянном отце пришло лишь много лет спустя, когда забылись многие обиды.

    - Мама, все это, конечно, хорошо, но куда же мы с тобой поедем?

    Мать остановилась на секунду, а потом весело взмахнула рукой:

    - Сама не знаю куда, но мне давно уже хотелось осесть где-нибудь на берегу океана. - Последние слова она произнесла с таким восторгом, что Мэри невольно ощутила прилив морской волны и дыхание океанского бриза. - Да, доченька, поедем поближе к морю. - При этом она мечтательно закрыла глаза и втянула в себя воображаемый морской воздух.

    В тот момент Мэри Мэлоун вдруг поняла, какой красивой была ее мама в юности. Ее голос неожиданно стал бодрым, глаза молодыми, а во всем теле появилась какая-то невиданная ранее гибкость. Да, она действительно была очаровательной женщиной, пока не вышла замуж за ее отца. Мэри тоже поддалась настроению матери, взбодрилась и почти уже поверила, что теперь их ждет самое настоящее счастье, и не где-нибудь, а на берегу теплого океана. Весело смеясь и переговариваясь, они вытащили во двор все свои небогатые пожитки и погрузили их в багажник оставленного отцом старенького автомобиля. Мать уселась за руль машины. Мэри сказала, что неплохо бы заправить бак бензином, поскольку им предстоит дальний путь.

    Они остановились возле автозаправки, мать долго пересчитывала деньги, а потом весело подмигнула дочери и вместо бензина накупила продуктов, включая огромную бутылку кока-колы и плитку шоколада.

    - Это наш обед, - сказала она, усаживаясь в машину и закуривая.

    Через некоторое время они уже покинули город и выехали на скоростное шоссе.

    - Мама, а как же быть со школой? - неожиданно вспомнила Мэри, откусывая маленькие кусочки шоколада.

    - Ничего страшного, дочка, у тебя будет новая школа, - без колебаний ответила мать.

    Мэри оглянулась и в последний раз посмотрела на массивное здание школы из красного кирпича, где она провела свои последние четыре года. У нее не было причин сожалеть о ней. Друзей там не было, а учителя просто не замечали девочку. Мэри давно поняла, что отличается от всех остальных школьников. Их родители всегда приходили в школу на празднование Рождества, беседовали с учителями об успехах своих детей, веселились вместе с ними. Учителя никогда не предпринимали попыток побеседовать с родителями Мэри. А когда видели девочку, одиноко стоявшую в углу, лишь многозначительно переглядывались и язвительно ухмылялись.

    Вскоре Мэри с матерью выехали за город, и несколько часов за окном мелькали живописные сельские картины с многочисленными стадами коров, гусей и прочей живности. Мэри откусывала шоколад маленькими кусочками, стараясь растянуть удовольствие, и не сводила глаз с окна.

    Сначала все шло хорошо, но к концу дня, когда они выехали на прибрежное шоссе, ее одолело неприятное, но, к сожалению, хорошо знакомое ей чувство голода.

    - Мама, мне хочется есть, - тихо напомнила она матери. - Что будем делать с ужином?

    Мать посмотрела на встроенные в приборную доску часы.

    - Боже мой, неужели мы так долго едем? - Она была очень удивлена этим обстоятельством и через некоторое время свернула и подъехала к небольшому дорожному кафе. Вслед за ними на стоянке остановился огромный, до отказа заполненный толстыми бревнами грузовик.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21